[5] с его несгибаемыми в
своей политической близорукости генералами совершенно не был
исключением. Тем не менее, подобные попытки были безапелляционно (и
даже жестоко) подавлены сначала в самой Германии, затем в России, и
почти одновременно - в парламентской Франции и столицах Двуединой
монархии. В последнем случае, заговорщики всё же добились заметного
успеха, вынудив царствующего к этому времени Карла I отречься от
престола. В течение нескольких следующих лет это отречение привело
к разделению Австро-Венгерской Империи на три конгломерата,
бурление политических страстей в пределах которых на многие
десятилетия стало основной ареной политических интриг в Европе.
Помимо этого, ряд локальных военных конфликтов в границах единого в
прошлом государства вполне удовлетворил потребность «недовоевавших»
офицеров и авантюристов различного толка в появлении сцены, на
которой они могли по крайне мере пытаться реализовать свои
амбиции.
Интересно, что «второй
Австро-Венгрии» не случилось. Едва удержавшаяся на пороге
финансового краха, считавшаяся такой же слабой и рыхлой Османская
Империя, армия которой приобрела в Великой войне ценнейший опыт (в
первую очередь - в катастрофичной для Британии и Франции
Дарданелльской операции) железной рукой подавила восстания арабских
племён. Переродившись в 30-е годы в светскую парламентскую
республику, Порта встала на одну ногу с сильнейшими государствами
из числа ближайших соседей. Сохранение в ней гипертрофированно
значимой роли аристократии при этом уже никого не удивило, - в
конце концов, сходную модель государственного устройства приняла
десятилетием раньше и Российская Империя, извлёкшая из всего
произошедшего весьма серьёзный урок. И как результат -
сконцентрировавшись (так же, как Германия и Франция) на
обусловленных радикальными реформами промышленном росте и
экономической экспансии, выдвинувших её на законное место в ряду
наиболее влиятельных держав мира.
Среди миллионов жертв великих битв
Великой войны подавляющую долю составляли представители именно
пролетариата, - то есть рабочих и крестьян. Трагические результаты
пандемии так называемого «испанского гриппа», обрушившейся на мир в
последовавшие за заключением мира годы ещё более углубили
начавшийся по всей Европе процесс либерализации общества. В
какой-то мере, произошедшее оказалось сходным с последствиями
эпидемий чумы, натуральной оспы и холеры, раз за разом выкашивавших
в средние века беднейшие слои населения Европы. Уцелевшие крестьяне
и мастеровые, используя возникший дефицит рабочих рук как средство
давления на своих сеньоров, сумели добиться от последних значимых
уступок, - что и привело в итоге к появлению в Европе первых
ростков истинной демократии. Аналогично, вызванный наиболее
кровавой на этот момент войной и последовавшей пандемией дефицит
рабочий силы (относительный, в свете вызванного войной же
промышленного бума) в сочетании с эйфорией от наконец-то
наступившего «почетного мира на взаимовыгодных условиях» привёл к
сглаживанию противоречий между правящим классом и
пролетариатом…