Григорий Петелин, он же «Ядозуб», он же
«Олгой-хорхой». Ученик - изгой. Способен убивать силой своей
ненависти. Живёт, сдавая квартиру каким-то азиатским сектантам и
для души занимаясь архивной работой.
Татьяна Олеговна, жена Сенсея, некогда —
Прекрасная Дама круга его учеников, а теперь - полностью
невменяемая алкоголичка, содержащаяся в хосписе.
Эраст Бонифатьевич, исполнитель деликатных
поручений Аятоллы, воспитатель его сына. Возглавил «наезд» на
Вадима, отыскав его на Кавказе во время астроклиматической
экспедиции.
А также:
Алексей Матвеевич Колошин, он же «Алексей
Добрый» - великий целитель, он же «Лёшка-Калошка» -
испытуемый той же секретной лаборатории НКВД, где в юности
находился вместе с Сенсеем. После экспериментов получил способность
исцеления, в том числе безнадёжных больных. Долгожительством не
обладает, полупарализован.
Страхагент, он же «Лахезис» - бывший главврач
секретной лаборатории НКВД, где проводились эксперименты над
людьми, отец Сенсея. Ныне, владелец хосписа, где содержится
невменяемая супруга Сэнсея. Его образ - прямая отсылка к Агасферу
Лукичу Прудкову из романа АБС «Отягощённые злом, или Сорок лет
спустя».
СЮЖЕТ 3/1
Декабрь. Второй понедельник.
Санкт-Петербург
Ночью, вдруг, в городе разражается оттепель – всё течёт, капает,
стучит по железным карнизам. С внезапным грохотом обрушиваются
подтаявшие ледяные пробки, проваливаются в многоэтажные жестяные
колодцы водосточных труб. Становится сыро и мерзко, в том числе и в
доме.
Всю ночь он ворочается, просыпается и снова с трудом засыпает,
слушает сквозь тяжелую дрему, как Жанка торопливо и неразборчиво
говорит кому-то нечто совсем вроде бы несвязное, но, при этом, как
ни странно, очень искреннее и беспримесно чистое - точно ручеек
журчит среди зелени. В результате выспаться не получается: он
поднимается в чертову рань, еще семи нет, с больной головой и злой
как собака.
А день, между прочим, предстоит тяжелый: три контакта, причем
все время с разными объектами и, при этом, один контакт, вообще,
наружный.
СЮЖЕТ 3/2
Для начала, как и условлено, за пятнадцать минут до девяти он
приходит на угол Малой Бассейной и Люблинской, где на доме с
незапамятных времен мелом написано печатными буквами «Зюганов,
спаси Россию!». Покупает, как договорено, сливочный вафельный
стаканчик и принимается неторопливо его поедать, читая, по
собственной уже инициативе, вывешенную тут же газетку
«Петропавловское время» за вчерашнее число. Ближайший фонарь
располагается не так уж к нему и близко, так что в чёртовой
предутренней тьме читать трудно, а вдобавок, еще и неинтересно:
что-то там такое насчет профессионального обучения, про ярмарку
мехов и еще какая-то предновогодняя мутотень...