«Напишу, будьте уверены — напишу! — подумал Паша. — Да так, что
еще больше удивитесь!»
Несмотря на явную несправедливость со стороны учительницы, он
был доволен — ответил вполне достойно. И возвратился на свое место
с видом победителя. Сашка поднял вверх большой палец — молодец,
уделал Галинку! А соседка Катя восторженно шепнула: «Ты, Пашка,
сегодня просто герой! Считай, „четверка“ в четверти по литературе
тебе обеспечена!»
***
Два урока по Горькому (разбирали еще пьесу «На дне») пролетели
незаметно, следующей была физика. Паша шел на нее в приподнятом
настроении. И, как выяснилось, совершенно зря: злая судьба
подготовила ему коварный удар.
Кабинет физики, как и во многих школах, располагался на пятом
этаже — перед актовым залом. И тоже выглядел вполне стандартно:
вдоль стен — высокие стеллажи, плотно заставленные какими-то
приборами и учебными пособиями, выше — портреты бородатых (и не
очень) деятелей физической науки. Вместо Ленина над доской
красовался портрет Ломоносова — тоже вполне длогично.
Физик Петр Алексеевич (бодрый, говорливый мужчина лет
сорока-сорока пяти) быстро проверил у трех учеников домашнее
задание (к счастью, Паша в их числе на попал) и стал объяснять
тему, связанную с оптикой и оптическими эффектами. Соседка Катя
тщательно всё записывала в очередную толстую тетрадь, Паша делал
вид, что внимательно слушает. На самом же деле мысли его были очень
далеко...
Он вспоминал свои школьные годы — когда точно так же сидел за
партой и слушал практически аналогичный урок. Только преподавала у
них женщина, Вера Николаевна, неплохо к нему относившаяся... Даже
учебник по физике показался ему очень знакомым — явно читал его
когда-то. Впрочем, это было неудивительно — все школьные учебники в
СССР были одинаково-стандартными и переиздавались из года в год
почти что без изменений.
Интересно, подумал Паша, а есть ли в этой новой-старой жизни сам
я? Молодой, бестолковый Пашка Мальцев, студент журфака МГУ?
Прикинул по годам: он должен сейчас учиться на втором курсе
университета, значит, в городе отсутствует — весь второй курс по
традиции осенью отправляли на картошку, Практически на полтора
месяца, до начала-середины октября.
«А интересно было бы посмотреть на самого себя в молодости, —
подумал Паша. — Может, даже поговорить с собой, поделиться кое-чем,
предупредить о чем-то, чтобы не наделал глупых ошибок». Как он сам
когда-то... Но возможно ли это? Вот в чем вопрос.