Кэптена оценить её.
Напрасно ждала от него восторженных восклицаний или хотя бы
скромной похвалы.
Сложив руки на груди, он отошёл к
противоположной стене, склонил голову к одному плечу, затем к
другому, прищурился и в раздумье сказал:
— Такое чувство, будто ты только и делаешь,
что рисуешь вывески. Признайся, это твоя не первая
работа.
— Как понять твоё замечание? — вздёрнула
подбородок девушка. — Похоже на комплимент. Или это
всё же намёк, что следовало заказать вывеску у
художника? — встала она в позу. — Замечу, что плату за работу я не
внесла в наш общий счёт. Только стоимость дерева, красок, лака и
кистей.
— Внеси, — невозмутимо ответил Ван дер
Меер. — Закажи ты вывеску у художника, узнала бы, что
сие удовольствие не из дешёвых. Исполненное именно в твоей
исключительной манере, — указал он пальцем на произведение
искусства. — Надеюсь, краска не вспучится и не осыплется при первой
же непогоде.
Ника снисходительно улыбнулась.
Покупая масляные краски, она очень внимательно выслушала
рекомендации хозяина лавки господина Лаанбергера и записала
последовательность нанесения лака на готовую
вывеску.
— Хочешь поспорить? — предложила с вызовом. —
На сто гульденов.
Мужчина рассмеялся и поднял руки
в знак примирения:
— Не в этот раз. Ты выглядишь столь
уверенной, что я не вижу для себя ни малейшего шанса выиграть. К
тому же наслышан о твоём споре с банкиром.
Слова компаньонаНика приняла за похвалу. Вот что мешает ему сказать
прямо: «Руз, ты молодец. Вышло красиво и необычно».
Скряга!
На что поскупился Кэптен,
Хенни сделала за двоих. Сложив руки на животе, она
долго стояла у вывески и смотрела. Наконец, осторожно,
с видимым недоверием потрогала кажущиеся выпуклыми яркие буквы и с
восхищением сказала:
— Ну и умелица вы, хозяйка. Уж
не знаю, как вам удавалось скрывать всё это в себе всю жизнь! Вы
рисуете лучше иного художника, который десять лет учился у мастера
и всё равно остался криворуким. Никак на вас озарение нашло, а?
После того, как вы ударились головой, — повернулась она к молодой
хозяйке, с довольным видом стоявшей
рядом.
— Напрасно ты помянула о своём ротозействе, —
поморщилась Ника, тут же вспомнив обстоятельства
смерти Руз, заодно и своей. — Шишка на
темени, кстати, до сих пор не прошла и, кажется, уменьшаться в
размерах не собирается. Болит. Уж и не знаю, что
думать.