– Ну-у-у? – Царь перестал кривляться и снова принял
расслабленную позу.
Вот уже почти час самодержец сидел на маленьком деревянном
стульчике, который притащил заботливый служка. Сидел не просто так,
а вытянув босые царские ноги вперед и подставив царское лицо
солнечным лучам. Его парадный наряд был задран до колен, корона
немного съехала набок, и не падала лишь потому, что ее тормозило
одно ухо. Уши у царя, кстати, выдающиеся. Во всех смыслах. Вокруг
самодержца, расположившегося на табурете, бродили козы, куры, петух
и даже парочка свиней.
Конечно, царю такое окружение совсем ни к чему. Будто и не царь
он вовсе, а обычный сельский мужик. Но Герасим подобным способом
пытался воплотить два дела разом.
Во-первых, разговор у него с главой совета был тайный,
секретный, поэтому пришлось царю из терема выходить, да тихое место
искать. В тереме покою совсем нет. Проходной двор какой-то, а не
терем. А самым тихим местом в царском дворце неожиданно оказался
скотный двор. Вот ведь и не подумаешь…
Сначала царь, увидев боярина Еремеева, который в дверях его
покоев с ноги на ногу переминался, позвал главу совета прогуляться.
Чтоб без свидетелей все обсудить. Но едва они спустились по
широким, дворцовым ступеням, к царю стали все кто ни попадя
подбегать. То прислуга, то казначей, сволочь вороватая, то послы
иноземные, чтоб им обосраться, иродам. Головами трясут, поклоны
бьют, по-своему лопочут. Ни слова не разберёшь. Хотя царь прекрасно
знает, все они по-русски отлично разговаривают. Кривляются, сукины
дети. Цену себе набивают.
– Моя твоя не понимать…
Все там “понимать”. Получше некоторых бояр соображают. И еще,
главное, скалются, аж коренные зубы видать. А сами так и норовят
Тридевятому царству в общем и Герасиму лично нагадить. Была бы его
воля, всех бы на дыбу отправил. Или на кол…Вот и вспомнишь
прародителя, Ивана Васильевича Кровавого. У того разговор был
короткий. Чуть морда немчуры не понравилась – пшёл вон, козлина
драная. Так и говорил им, прямо в глаза.
Вторая причина внезапно приключившихся солнечных ванн – царские
нервы. Были они совсем ни к черту. Того и гляди, у Герасима срыв
приключится. Сегодня, вон, лекарь заморский два часа бегал за царём
с одним и тем же вопросом.
– Вы хотите об этом поговорить, Герасим Евстигнеевич?