В какое-то из январских воскресений Ксеня снова отправилась
навестить деда и отца.
Она старалась ступать на островки асфальта между лужами, но
быстро смирилась с тем, что посуху пройти невозможно. Похоже, она
проведет первую петербургскую зиму с почти постоянно
мокрыми ногами. Ксеня получила неплохую стипендию, и
зарплату на кафедре выдали с щедрой новогодней прибавкой. Она могла
бы наконец купить новые сапоги. Но почему-то мысль о новых сапогах
раздражала: сколько той зимы осталось?
Показалась зеленая церквушка. Ксеня обычно обходила ее по
широкой дуге, потому что рядом толпились люди, но сегодня народу
было мало. Из приоткрытой двери донеслось пение. Снаружи у стены
стояла металлическая подставка с зажженными свечками, и янтарный
частокол дрожал язычками пламени на ветру.
Уже сгущались сумерки, и церковь выглядела как островок уюта и
тепла среди серых и мрачных деревьев и могил. Ксеня замедлила
шаг.
Люди заходили в церковь, кто-то стоял возле ряда свечек, склонив
голову, но Ксенино внимание зацепилось за другое. Несколько женщин
шли вдоль церковной стены, обходя здание против часовой стрелки и
не отрывая ладонь от стены. Ксеня остановилась. Она немного
подождала и убедилась в том, что не ошиблась: из-за угла слева
показалась та самая женщина в красном платке, которая несколькими
минутами ранее исчезла из виду. Закончив полный круг, она подошла к
металлическому ящику под частоколом свечек, что-то засунула под
него, прислонилась лбом к стене и в такой позе застыла.
Кто-то взял Ксеню за локоть. Ксеня вздрогнула и отвела взгляд от
церкви. Рядом стояла сгорбленная бабушка. Тело ее сгибалось почти
под прямым углом, отчего бабушке приходилось задирать подбородок,
чтобы смотреть на собеседника. Бабушка опиралась на палку, а другой
рукой аккуратно, но требовательно давила на Ксенин локоть.
— Ты не смущайся, дитка, у блаженной Ксенюшки можно не только
малыша вымолить, и другое можно, чего тебе надо, она сама
знает.
У Ксени перехватило дыхание.
— К-ксенюшки?
Бабушка кивнула. У нее были черные глаза, которые как будто
тонули в складках век. Круглое лицо покрывала сетка морщин. Глаза
казались бусинками, вшитыми в мягкую игрушку. Бабушка улыбнулась
беззубым ртом.
— Сюда в основном за малышом ходят, смотри, — она кивнула в
сторону череды женщин, продолжавших молчаливый обход здания, — но
тебе, вижу, малыша пока не надо. Вера, даже спящая, даже безглазая
сильна, а ее в тебе предостаточно. Ты с Ксенюшкой познакомься, она
тебе многое подскажет.