— Энергетика, рыбонька, все дело в ней, в ней.
Теперь ноги на автомате несли Сашку на Волковское кладбище,
когда ему хотелось побыть одному и поразмыслить над проблемами. В
какой-то книжке он прочитал, что у каждого человека есть убежище —
реальное или мысленное, где можно прополоскать мысли, как белье,
которое сушится на ветру. Волковское кладбище стало для Сашки таким
местом.
В этот день в середине января кладбище являло собой странное
зрелище.
Деревья стояли в воде. Вода выглядела гладкой, как стекло, и
возник таинственный зеркальный мир. Дорожки терялись в тумане,
который бережно окаймлял видимое пространство. «Виньетка», —
вспомнил Сашка название обрамления для картины или странички в
книге, а также для фотографии, когда края снимка чуть затемнены
или, напротив, осветлены. Мир был обрамлен виньеткой из тумана, и
ему это понравилось: настоящее Убежище.
Сашка бродил по дорожкам. Ему о многом нужно было поразмыслить.
Когда он выходил из дома, на душе было тяжело, как бывает перед
экзаменом, к которому ты не готов. На кладбище ему становилось
легче, словно душу и в самом деле полоскал невидимый свежий
ветер.
Сашка потеребил шарф и чуть ослабил петлю. Он вспоминал каждое
слово из услышанных в тот вечер, когда Страшила, которую он привык
считать помехой, искажением привычного пространства Ксениной
парадной, затащила его в приоткрытую дверь своей квартиры.
Тогда он даже не успел испугаться, просто стоял перед ней,
уронив руки. В прихожей не было ни одного лишнего предмета: Сашкин
взгляд метался с вешалок на шкафчик, с опрятных обувных полок — на
чистый коврик. Из кухни тянуло густым запахом борща, таким
аппетитным, таким… цветным — перед глазами полыхнуло
морковно-свекольными разводами на бульонной глади, — что у Сашки
громко заурчало в животе.
Страшила рассмеялась и протянула руки за Сашкиным пальто.
Тогда он ее и разглядел.
Никакая она была не Страшила: маска нелепой сварливой бабы
слетела с нее, стоило закрыться входной двери. Волосы были
аккуратно уложены в косу, которая крепилась к затылку шпильками. В
ушах поблескивали капельки сережек. Нос не был изящным, но и не
напоминал картошку, а губы, когда их не искажал крик, оказались
тонкими, слегка подведенными коралловым блеском. Глаза смотрели
умно, колко и торжествующе — Страшила… тьфу, соседка конечно
заметила Сашкину растерянность. Ее небольшой рост не был обманом,
она глядела на Сашку снизу вверх, но привычная полнота куда-то
делась, стоило ей скинуть с себя объемный фартук в нелепых оборках
и остаться в простом сером платье.