Оля насыпает порошок, сахар, заливает кипятком.
Оля: Сашка и Стас в аспирантуру поступили. У нас что-то полкурса туда ринулось.
Олег: Да?
Оля: Ты то что? Как всегда, всё трепом ограничилось?
Олег: Так вышло.
Оля: А в школе не надоело?
Олег: Надоело.
Оля: И – что?
Олег: Каждому своё.
Оля: Да ладно тебе…
Во время разговора Оля чистит картошку, крошит в кипящую воду. Олег отщипывает кусочки от батона, скатывает в шарики и машинально отправлет в рот.
Оля поворачивается и смотрит на него; в лице у нее – или грусть по тому, что не состоялось или, скорее, извечное женское: я так и знала: рохля. Мельком оглядывает себя в зеркало; горькая гримасска кривит губы: дескать – для кого наряжалась!? Олег чувствует ее взгляд, поднимает голову.
Оля: (с горькой иронией) А ты не изменился.
Олег пожимает плечами.
Оля: Еще кофе?
Олег: Покрепче.
Оля: Сделай сам.
Олег смотрит ей в глаза, смущается, опускает взгляд, произносит тихо и словно решившись:
Олег: Давай, я тебе спою….
Оля: Ну вот. Одному – попеть хочется, другому – потанцевать… И все забываете, что ребенок спит.
Олег: Я негромко.
Оля: Не нужно. Ты не замечал разве, что я просто не хочу тебя слушать?
Олег: Почему?
Оля: Эти песни… слишком хороши… для тебя.
Олег: Я их не нарочно… Они складываются сами.
Оля: Все равно. Слова можно придумать какие угодно. Человек то ты – пустой. Знаешь, ты только в поэты не лезь.
Олег: А я и не лезу. Просто – так живу.
За окном завывание ветра, на чьем-то балконе, хлопает плохо пристроенная фанера.
Оля: Что замолчал?
Олег прихлебывает из кружки.
Олег: Кофе вот пью.
Оля: Ну ладно, спой. А я красится буду. Тебе это не помешает?
Олег: (врёт, и это очевидно) Нет…
Ольга раскладывает косметичку, начинает красить веко, другое… Олег берет гитару – буквально освобождает ее от той рухляди, которой она заставлена. Нежно оглаживает. Проводит по струнам – дребезжащий звук наполняет кухню – гитара расстроена.
Оля: Потише!
Олег кивает, крутит колки, едва весомо касаясь струн кончиками пальцев. Лицо его постепенно преображается, становится одухотворенным, нездешним… При первых тактах, аккордах музыки и звуков саксофона Оля замирает, смотрит на Олега – и взгляд ее меняется, теплеет, делается странным и отстраненным…
Свет над кухней-гостинной постепенно меркнет, потом пропадает вовсе… Остается только музыка.