Меня точно с кем-то путают. Нет у меня тетки в Новореченске.
Есть единственная тетя Аня, младшая сестра отца, но она в Курске
живет, еще и пятидесяти нет…
– Еще, барин? – с надеждой спросил Матвей и кивнул на
бутыль.
– Нет, хватит. Уж больно крепкая у тебя сливовка…
Я почувствовал что горячительный напиток даже немного помог.
Грудь почти перестала болеть. Наверняка лошадка едва задела меня,
при прямом столкновении я вряд ли сейчас сидел за столом.
– Вот скажи, барин, чему ты научился в своем Петербурге? Какой
науке?
– Да я нигде не учился. Только среднюю школу окончил. А в Питере
всего один раз был, еще в девятом классе с экскурсией…
– Не понимаю… а где же вы столько лет пропадали?
Нужно валить из этого дома. У мужика, похоже, сдвиг по фазе.
Чушь несет, да еще барином меня обзывает.
– Ладно, спасибо за угощение. Пойду я.
Матвей резко приподнялся;
– Пойдемте. Доставлю вас в имение в цельности и сохранности.
Мы вышли из избы и тут я обомлел…
Город исчез, будто растворился в утренней дымке. Я стоял на краю
небольшой деревушки с бревенчатыми домиками и плетнями вместо
заборов. По широкой улице с гоготом важно шагали горластые гуси,
вытянув длинные шеи. Мимо прошла темноглазая полноватая женщина в
длинном платье, с платком на голове. Она чуть заметно улыбнулась.
За домами шумели высокие тополя.
– Барин! – окликнул Матвей и показал на небольшую повозку с
черным, как крыло ворона, конем.
– Где мы?
– В Новореченском…– удивился Матвей и помог мне сесть в повозку.
Боль в груди все же ощущалась. Я осторожно расстегнул рубашку и
обнаружил огромный неприятный синяк.
– Вот скажи, барин, какие там бабы в столице? Наверно
сладенькие, корсеты носят, рейтузы… духи французские… Многих
оприходовал?
Я молчал, потому что был в ступоре. Что происходит?
Мы медленно ехали по селу, а я недоуменно озирался вокруг.
Похоже на декорации к фильмам девятнадцатого века. Может здесь и
вправду кино снимают?
Старик в картузе семенил по улице, неуклюже шаркая ногами. Он
остановился и окликнул Матвея:
– Далече?
– Барин вернулся!– гордо ответил Матвей, кивнув на меня.
Старик тут же услужливо снял картуз и слегка поклонился.
Все это напоминало странный сон. Когда проехали село и поднялись
на небольшой лысый холм, я вздрогнул от неожиданности. На берегу
реки стоял двухэтажный особняк из красного кирпича, так знакомый
еще с детства. В этом старом, давно заброшенном доме, мы мальцами
играли в «войнушку», сбежав с уроков. А когда рухнула крыша
особняка, взрослые настрого запретили туда подходить, пугая
привидениями. Дом окончательно разобрали уже в середине нулевых.
Строители говорили, если бы отремонтировали кровлю – особняк точно
еще лет сто простоял, но живописный участок у реки понадобился
важному чинуше из города…