– Живой?
Я вздохнул и почувствовал боль в грудине. Голова слегка
кружилась. Я лежал на полу, на толстом овчинном полушубке. В
комнате воняло гарью.
– Тебя Ванька Кочубей сбил, придурь из соседнего хутора.
– Дебил…– вздохнул я.
– Ты к кому шел-то?
Я пригляделся к мужику. Здоровый. Прямо богатырь Илья Муромец,
одна борода чего стоит. Я конечно слышал, что у нас опять мода
бороды носить, но лично меня разводить растительность на лице и за
миллион не заставишь…
– К кому шел? Домой я шел…
– Никак не признаю я тебя… В Новореченском полсотни дворов,
вроде всех знаю… И одежда у тебя чудная…
Я только сейчас заметил что на мужике просторная рубаха и
широкие штаны, подвязанные обычной бечевкой. Он протянул
здоровенную ладонь:
– Макар Игнатов, мельник.
– Андрей Никитин.
Мужик сразу изменился в лице.
– Никитин… Барин?!
Он немного отступил и поклонился.
– Простите меня, невежду… не признал я вас…
– Макар, хватит комедию ломать. Какой я тебе барин?
– Столько лет прошло, я вовсе вас не узнал… Вы же уехали совсем
юнцом безусым, а теперь вон как возмужали. Тетушку вашу, Екатерину
Семеновну, жалко очень… золотой была человек. Во всей губернии
такой больше не найти. За своих холопов гранитной горой стояла…
Матвей помог мне приподняться и усадил за стол.
Мебель у мужика странная. Стол, грубо сколоченный из досок,
такие же табуретки и почти на треть комнаты – большая беленая печь.
Похоже печь и являлась источником гари.
– Барин, у меня по случаю сливовочка имеется. Вы как,
уважаете?
– Давай,– махнул я рукой.
Матвей достал из под стола большую бутыль с желтоватой
жидкостью, на столе развернул вощеную бумагу с нарезанным салом и
двумя горбушками черного хлеба, придвинул две чищенные луковицы и
налил пол кружки сливовки. Я выпил и дыхание тут же сперло. Глаза
полезли на лоб. Я едва удержал в себе огненную сливовку, выдохнул и
закусил ароматным сальцом.
Матвей тоже выпил и откусил сразу половину луковицы, будто
яблоко.
– Вот я говорю, за своих крепостных ваша тетушка грудью стояла.
К примеру, прошлой осенью приехали в Новореченское рекрутов
набирать, может слышали, опять с туретщиной война назревает? Так
вот Екатерина Семеновна тогда собрала людей и предложила кто желает
– может идти в солдаты, а самолично никого не отдаст. Только двое
добровольцев вызвалась. Левка, сын кузнеца и Никола-душегуб… Да что
говорить, село наше будто крепость. Когда ваша тетка Богу душу
отдала – три дня бабий вой по всей округе стоял…