Закончив обучение, Вирт от всей души поблагодарил старого
мастера и ушел в большой мир, иначе говоря — Ногастр, как называли
аборигены несколько постоянно воюющих между собой стран,
расположенных на небольшом материке посреди океана. Мореплавание в
этом мире еще не развилось как следует, только рыбаки пользовались
примитивными долбленками, не рискуя отплывать от берега дальше, чем
на триста шагов. Поэтому о других материках планеты люди понятия не
имели, считая мир ограниченным размерами Ногастра.
За следующие несколько лет Вирт обошел практически весь материк,
нанимаясь охранником в купеческие караваны. Участвовал в
бесчисленных стычках и даже войнах. Атаковал и оборонял города.
Находил друзей, любил и ненавидел. В общем, просто жил, как жилось.
Одно только настораживало бывшего археолога — он не старел. Вообще
не старел! Годы шли, а Вирт оставался таким же, каким прибыл в этот
мир. И еще одно заставляло задуматься — собственная невероятная
удачливость. Ни в одной стычке его ни разу не ранили! О чем речь,
даже разбойники на него не нападали, если Вирт встречал их,
путешествуя в одиночку. Стаи голодных лургов, местного подобия
волков, обходили путника стороной. Все это не могло не
настораживать.
Постепенно минуло пятнадцать лет, и Вирт впервые ощутил симптомы
приближающего перехода. Начало тошнить, по телу пробегал то жар, то
холод, терялась ориентация. Бывший археолог поначалу решил, что
подхватил какую-то местную лихорадку, но это оказалось не так. Еще
через несколько часов в его глазах потемнело, земля ушла из-под ног
и... он снова оказался в другом мире. Совершенно не таком, как
предыдущий — на Ротаэни люди уже придумали первые паровые
машины.
Так дальше и пошло... По прошествии очередных пятнадцати лет
неизвестная сила переносила Вирта в новый мир. Он не старел, ни
разу не болел, не получил ни одной раны. Казалось, ничто не в силах
нанести ему вред — несколько раз странник в отчаянии пытался
покончить с собой. Однажды повесился и провисел четверть часа, не
испытывая при этом никаких неприятных ощущений, после чего
перерезал веревку — дальше висеть смысла не было. В другой раз
несколько раз ткнул в себя мечом — толку оказалось не больше. Меч
изгибался, скользил мимо тела и, в конце концов, сломался. В одном
из индустриальных миров Вирт выстрелил себе в голову — пистолет дал
осечку. И это неизменно повторялось, сколько бы бывший археолог ни
пытался что-либо сделать с собой. Неизвестная сила охраняла его от
любых опасностей, ничем больше не проявляя себя.