— Куш? — Вот тут я опять не понял.
Какой куш может быть в этом алкаше?
— Сын, за время путешествия по
Нулевому я видела сотни штрафников, сосланных из самых разных
городов, кланов и земель. Слышала сотни историй. По большей части
они простые неудачники, не способные к Возвышению, совершившие
преступления, за которые им назначили наказание в Нулевом. Редко,
очень редко их Возвышение было выше трёх звёзд. Всем, кто выше, и в
Первом поясе находят применение.
— А что значит «было»? —
полюбопытствовал я. — Они здесь слабеют?
— С помощью зелья штрафникам
уничтожают средоточие, как Ориколу, или временно блокируют, если
вина не столь велика и наказание предусматривает возвращение
обратно в Первый. Ещё стирают из памяти техники, которым их
обучили, — удивила меня мама жестокостью наказания, но тут же
объяснила его причины: — Чтобы они никогда не могли сравниться в
силах с проверяющими Воинами из Первого.
— Подожди, — я нахмурился, вспоминая
её старые слова, — а зачем вы тогда платили золото Ориколу за
знания о техниках?
— Ах, — с досадой махнула рукой
мама. — До каких только глупостей не договорятся за третьим
кувшином вина мужики без присмотра! К тому же он клялся, что Указы
запрета касаются только техник Ордена. И у него есть одна, которую
они не стёрли, потому как она им никогда и не принадлежала.
— И? — Я догадывался из прошлого
разговора, что Орикол соврал, но все же интересно.
— Техника была, — неожиданно тихо
призналась мама. — Но очень сложная и явно неподходящая для того,
кто недавно стал Воином. Римило не смог даже понять её за
оставшееся ему время.
После этих слов мы долго сидели,
обнявшись, снова утешая друг друга своим теплом и молчанием,
которое было пропитано воспоминаниями. Не знаю, о чем думала она, а
я вспоминал, как отец учил меня плавать в озере и, стоя на берегу,
хохотал, глядя, как неуклюже я пытаюсь следовать его советам. А я,
помню, возмущался и грозился утонуть. Но жизнь продолжается —
услышав звонкий голосок Лейлы, которая играла на улице с куклой,
что-то ей втолковывая, мама отстранилась, долила в чашки свежего
отвара душицы и продолжила рассказ:
— Я скажу больше: у Орикола и без
этого был шанс уехать отсюда. Если бы уж ему не понравилось здесь в
будущем.
— Не понимаю. Какой шанс? — наморщил
я лоб. — Ты же сама говорила о пяти и сотне?