Как и в прошлом году, после приезда
проверяющего Воина привычная жизнь деревни полетела в пропасть.
Начнём хотя бы с того, что по возвращении я обнаружил, что тут уже
готовили праздничный ужин. Готовили на этой проклятой колючке,
которая и втравила меня в беду. Она давала отличный жар, но и
прогорала почти мгновенно. Поэтому с ней обычно никто и не
связывается. Будем надеяться, что мы приволокли её достаточно. До
прихода мамы, предупредить которую не было возможности, я больше
мучился от вороха мыслей, что терзали меня, чем занимался делом.
Откуда у нас взяться ценным вещам, заслуживающим того, чтобы тащить
их на своей спине в пустошь? Так что сборы заняли у меня меньше
тысячи вдохов.
Скудный запас еды, огниво, кухонная
утварь — в основном обливная белая глина, она просто легче обычной
грубой, — тяжёлый свёрток шкур и кож, немного одежды, больше для
сестры, пара самых дорогих книг и то, что мама продолжала именовать
моим наследством. Сборник рецептов и описаний, связанных с работой
по металлу, и самый малый набор инструментов кузнеца.
Я вытащил из ниши между ложем мамы и
стеной маленький сундучок из полированного дерева мопани и кожи
буйвола, с уголками из бронзы. Немного поколебался, но всё же
расстегнул ремённую застёжку и откинул крышку. Внутри были
аккуратно и плотно уложены инструменты. Я вытаскивал их и
наслаждался ощущением тяжести, гладкости, надёжности. И, конечно,
воспоминанием о том, что когда-то их так же сжимали руки отца.
Клещи, ручник, гладилка, раскатка, гвоздильня, зубило, подсечка,
обжимка, подбойки и пробойники в отдельном раскладном подсумке. Ну
и, разумеется, там был молот, лежавший на дне, — по мнению Кардо,
самая дорогая вещь в наборе. Он сильно ошибается.
Самое дорогое здесь — как раз самое
мелкое и сделанное из стали, которой просто нет в Нулевом.
Например, пробойники, которыми пользовался ещё дед отца и на
которых нет ни следа от сотен тысяч ударов. А молот... Что молот?
Его можно сделать из подручных материалов. На первый раз — даже из
камня Древних. Жаль, что отец всем этим меня почти не учил
пользоваться. Мал был, да и вечная дорога. Так, нахватался в те
редкие дни, когда отец напрашивался на работу в чужой кузне.
Солнце клонилось к земле, окрашивая
небо красным, уже вернулась мама, которую я огорошил тревожными
вестями, а никаких криков вокруг нашего дома по-прежнему не
слышалось. Похоже, пронесло и меня не выдали. Если только Кардо не
ждёт нас на площади, что вряд ли. Но страшись, не страшись — а
делать нечего, и мы всей семьёй двинулись в центр деревни на звук
гонга.