Ползали напарники в основном утром и вечером, а днем строили
«пыточную» вместе с работягами, привыкшими к «закидонам» ученицы
ассасина.
За несколько дней девушка выяснила, что тренироваться можно при
помощи лопаты, ведер с водой, камней и пилы, топора и такой-то
матери. А еще успела побегать по бревнам, полазать по стенам и
получить по голове поленом.
Вот и сегодня, приволоча запас провианта, послушница рисковала
огрести чем-то тяжелым и твердым за один незначительный, можно
сказать, проступок.
Коннор занимался тем, что вырубал из бревна прямоугольный кусок
древесины, когда индейца контузило.
— А-а-а-а-у-у-у-у-и-и-и!!! — жуткий вой, переходящий в визг,
спугнул птиц с окрестных деревьев, и пернатые, зло вереща, унеслись
прочь от страшного места.
Плотник рухнул со стены, отшибив задницу; печник уронил кирпич
себе на ногу; Коннор ушиб голову о намечающийся дверной проем.
— В чем дело?! — выскочил индеец с топором наперевес.
Источник звука был обнаружен спустя пять минут, заикающийся и
невменяемый.
— Ты спятила, женщина?! — ассасин был готов запустить в Хизер
топор. Однако она, обнимая сосну, замотала головой, сидя на высоте,
куда ранее забраться не могла. — В чем дело-то?!
— П-п-паук, — прозаикалась девушка.
Как перекорежило Радунхагейду — надо было видеть.
— Какой, к духам, паук?!
Палец послушницы указал на оставленную при бегстве корзину с
едой: на ней, лапами вверх, гордо лежал кошмар, размером с
желудь.
— Слезай сама! — Коннор был в ярости. — А вечером идем на
охоту.
— На кого?! — Хизер обняла сосну покрепче.
— На пауков.
— Ну, ничего. Я и тут поживу, — всхлипнула девушка.
— А там у них вообще гнездо, — невзначай заявил ассасин,
разглядывая ногти на пальцах правой руки.
— Ма-ма-а-а-а! — на этот раз вопль был тише, зато перед этой
новой опасностью отступила боязнь высоты: опираясь на топор,
наставник смотрел, с какой скоростью улепетывает послушница ордена
ассасинов.
— А хорошо пошла, — заключил Радунхагейду. — Кажется, я теперь
знаю, как ускорить передвижение по местности, — коварная улыбка
засияла на лице индейца.
— Коннор, а работать-то можно? — высунулся бородач из будущего
дверного проема.
— Теперь можно.
Хизер захлопнула за собой дверь библиотеки и, тяжело дыша,
уперлась ладонями в колени, тупо глядя на разложенные на полу
листы. Неожиданно взгляд зацепился за слова, написанные чуть более
светлыми чернилами. Опасаясь, что это «глюки», возникшие в
результате пережитого волнения, девушка встала на колени и поползла
между бумажными рядами, внимательно отыскивая такие же отклонения в
тексте. Схватив пару листов, Хизер совместила их края. Сомнений не
было: слова образовывали линии.