Тэсса верила, что девчонка помогает с младенцем, но от такой
няньки было больше хлопот, чем толку. На самом деле вместо одной
воспитанницы Бренда получила двух, но она была крепкой старухой и
не собиралась жаловаться.
Задрав голову к небу, она посмотрела на сизое низкое небо,
набрала полную грудь соленого воздуха, который сегодня сильнее
обычного пах водорослями, прислушалась к недовольному ворчанию моря
и полезла в заросли красной смородины.
Там, за полуголыми ветками, пряталась внушительная дыра в
заборе. По какой-то причине мальчик Артур, который рос по
соседству, обожал тайком пробираться в сад Бренды. А поскольку этот
ребенок умел двигать предметы взглядом, прутья решетки будто сами
собой расходились в стороны, и Бренда постоянно натыкалась на
Артура то в кабачках, то в гиацинтах.
Обычно она не спешила его оттуда вытаскивать: вреда от этих
вылазок не было никакого, а подглядывать за тем, как Джон мечется в
поисках по свою сторону забора, было всегда весело. И вот сегодня
Бренда сама решила воспользоваться дырой, благо ее размеры это
позволяли.
Можно было, конечно, пройти и через калитку, но Нью-Ньюлин был
не из тех поселений, которые умели хранить секреты.
Местные обитатели изо всех сил делали вид, что им нет друг до
друга особого дела, но замечали всё. И Бренде не хотелось потом с
неделю отвечать на расспросы о том, а не объявили ли два самых
скандальных соседа перемирие. Вдруг сварливый Джон отвергнет ее
прекрасное предложение, и выйдет неловко.
Миновав клумбу с чахлым котовником, Бренда поднялась на веранду,
перешагнула через сваленные в кучу игрушки и вошла в дом.
Только Милны закрывали свои двери на замок, остальные не
занимались подобной ерундой, и Бренду встретили запахи натирки для
пола, многочисленных кошек, старого дерева и мази от ревматизма.
Она бестрепетно поднялась на второй этаж и ступила в хозяйскую
спальню.
Джон не принадлежал к ранним пташкам и сейчас похрапывал в
смешной фланелевой пижаме, уткнувшись носом в подушку.
— Ах ты старая коряга, — негромко сказала Бренда, уперев руки в
боки и разглядывая облепивших его кошек, — все дрыхнешь, как ни в
чем не бывало.
Сварливый Джон дернулся и так резко сел, что пушистые грелки
недовольно зашипели, а кто-то и вовсе вцепился когтями в его
руку.
— Черт, Бренда, — воскликнул он, кривясь от боли, — что это тебя
принесло ни свет ни заря?