В ответ Холли отправил ей несколько картин, которые критики уже
назвали «лиричным периодом» и теперь гадали, какие события в жизни
художника привнесли столько нежности на полотна. «Изумительная
палитра света, легчайшие, будто танцующие линии, радость и юность —
вот что мы видим на новых картинах великого Лонгли», —
захлебывались эпитетами они.
Идиоты.
Неужели не видно, что картинам не хватает глубины и смысла?
Они как будто были трейлерами, спойлерами, анонсами.
Однажды Холли нарисует настоящую картину, а пока…
Пока пусть будет лиричный период.
Если бы в Нью-Ньюлине водились настоящие журналисты, а не только
злобная Камила Фрост с ее едкими опусами, Холли рассказал бы им,
что на самом деле это переходный этап.
Что-то между тем и этим, серединка наполовинку, личинки будущего
шедевра.
Но журналистов в Нью-Ньюлине не водилось, хоть секретарь Мэри и
предлагала устроить пресс-конференцию онлайн. Вот еще. У входа в
«Кудрявую овечку» пришлось потрудиться, чтобы впихнуть толстячка в
дверь. Тот пыхтел и постоянно извинялся, пока Холли тянул его вниз,
зато стоило им проникнуть в пекарню, немедленно взмыл наверх:
больше его никто не держал.
Холли достал салфетки из кармана, вытер руки и сказал Мэри
Лу:
— Ну, мне как всегда. А потом я облагорожу тебе стену, сил моих
нет смотреть каждое утро на этот невыносимо скучный цвет.
Почему-то она не бросилась со всех ног выполнять заказ.
Вместо этого Мэри Лу, открыв рот, таращилась на болтающегося под
потолком незнакомца.
— Латте! Пирог! — нетерпеливо напомнил о себе Холли.
— Простите, сэр, — крикнула она, не пошевелившись, — вам там
удобно?
— Да-да, вполне, — раздалось сверху, — очень тепло и уютно,
спасибо большое. Гораздо лучше, чем на улице.
— Может, что-то нужно?
— Нет-нет, я просто побуду немного здесь.
Мэри Лу наконец осознала, что так пристально разглядывать
незнакомцев неприлично, опустила глаза и шепотом спросила у
Холли:
— Где ты его взял?
— Подобрал по дороге сюда, — пожал он плечами. — Послушай, у
меня было ужасное утро. Меня разбудили самым неподобающим
образом…
— Да ну? — и она захихикала.
Весь Нью-Ньюлин уже не первый месяц весело судачил о том, что
происходит в замке на скале.
Самопровозглашенная мэр и шериф деревни, падший инквизитор Тэсса
Тарлтон приютила в своем доме двух чужаков. Гениального и самого
модного художника столетия, прямого потомка основателя Ньюлинской
художественной школы Холли Лонгли и Фрэнка… просто Фрэнка.