– Господин намерен набивать живот
перед дракой? – удивился оруженосец, поднимая с травы свою обновку,
тут же натягивая её на грязные ноги с загрубевшей кожей.
Действительно, его старая обувь давно
превратилась в лохмотья, что не ускользнуло от внимания Драдда.
Фриллику повезло со своим хозяином гораздо больше, чем другим. Он
каждую ночь благодарил в молитвах старых богов, пославших ему
доброго господина. Счастливый оруженосец быстро обулся и через
мгновение уже рылся в сумке со снедью. Драдд, не отличавшийся
многословностью и не замеченный оруженосцем в излишней болтливости,
сегодня выглядел слишком напряжённым. Воин присел на тюк с вещами и
принялся затачивать меч.
– Вы же всю ночь по нему камнем
елозили, он и так острый как бритва, – заметил Фриллик, но хозяин
не удостоил его ответом. Тогда слуга перевёл разговор на другую
тему, интересовавшую его сейчас гораздо больше, чем состояние
оружия.
– Господин, вы уверены, что желаете
трапезничать?
Воин молча кивнул головой. Слуга,
ждавший этой команды, расстелил на траве кусок парчи, заменявшей
путникам в походах стол, и принялся доставать содержимое сумки.
Жирный, зажаренный до хрустящей румяной корочки гусь, краюха
горячего хлеба и несколько овощей показались Фриллику настоящим
королевским пиром. Он знал, что господин поделится с ним едой. В
отличие от многих высокородных воинов, оставлявших своим слугам
объедки, он никогда так не поступал.
Драдд подал своему оруженосцу знак, и
тот поднёс тушку гуся. Разломив его на две половины, одну он
протянул слуге. Несколько минут они сидели молча, поглощая обед.
Это была лучшая трапеза за последние несколько месяцев. Хозяин не
мог тратить много денег на еду в харчевнях, и оруженосцу частенько
приходилось варить на костре кашу или похлёбку. Он быстро научился
весьма сносно поварничать и частенько мечтал о том времени, когда
его доблестный господин разбогатеет. Вот тогда Фриллик займётся
обустройством харчевни.
Драдд ел отрешенно, смотря в одну
точку, срывал зубами мясо и, почти не жуя, проглатывал, отбрасывая
кости в траву. Оруженосец, отгоняя собак, застывших рядом в
ожидании лакомства, подбирал объедки и обгладывал с них хрящи. Он
не страдал брезгливостью или гордостью, когда дело касалось
вкусного обеда. Он был слугой небогатого, но доброго хозяина и
радовался каждому счастливому моменту. Пропасть хоть крошке такой
шикарной еды – сущее расточительство.