Колонна с радостными гегемонами, в
которой шел Колька, проревев очередное громогласное «ура» в ответ
на очередной лозунг-призыв покидала площадь Революции, чтобы также
организованно отправится к месту работы. Юбилей юбилеем, но сложные
роботы сами себя не соберут и не починят. Государственные флаги над
головами демонстрантов исчезли и в руках у знаменосцев остались
лишь древки голографических знамен. Нет, все дешево и чу-чуть
сердито ― древко на подобии телескопической удочки и приборчик на
конце для создания оптической иллюзии притом включить эту красоту
может только ИИ. Поговаривали, что несколько раз попадались
пытливые умы, постаравшиеся взломать, казалось бы, несложное
устройство, но после каждого такого случая появлялись стражи
революции и незадачливые хакеры куда-то исчезали. Знаменосцы
организованно сдали флаги и примкнув к хвосту колонны двинулись за
ней по мосту через довольно-таки глубокий овраг в сторону
ожидавшего их транспорта. Странноватое конечно было решение строить
Мавзолей Попавших Героев вместе с площадью, для проведения
демонстраций в честь различных революционных праздников на
отдельном от остального города холме. Там ведь еще верхушку холма
землеройными роботами срезали, техники поломали немерено ― как
обычно к очередной дате торопились. Об этом Кольке его наставник,
Шпонкин, рассказывал тогда весь завод два месяца спал урывками ―
технику едва успевали ремонтировать. По обе стороны моста на
расстоянии шагов пять друг от друга с каменными лицами застыли
«стражи революции», в своих длиннополых кожаных плащах, берцах на
высокой кованой подошве и фуражках с красными околышами. С правой
стороны от каждого служащего Материковой безопасности сидели
«химеры революции» ― плод долгой работы Искусственного интеллекта
над извращением всех возможных законов природы и генетики, в
частности. Глядя на этих мутантов, складывалось такое впечатление,
что какой-то безумный ученый порубил на части всех представителей
животного мира, способных причинить ощутимый вред своему оппоненту,
потом эти части перемешал и сшил стальной проволокой. Колька такое
существо первый раз в своей жизни увидел, когда «стражи революции»
на завод за Шпонкиным приходили ― ему в тот день пятьдесят лет
исполнилось. С утра, до начала работы, товарищи, которые помоложе к
наставнику зашли ― все какие-то грустные, некоторые взгляд прятали
словно перед Шпонкиным провинились, а одна женщина из соседнего
цеха расплакалась и убежала. Колька тогда ничего не понял:
наставник человеком был хорошим, спокойным и главное знал много и
кого-то обидеть никак не мог. И вообще в пятьдесят лет у
пролетариев начинается пенсия ― им в детском доме фильм показывали,
как пенсионеры в теплых областях материка отдыхают: бирюзовое
прозрачное море, песчаные пляжи и много солнца. А еще там
специальные красивые дома есть, санаториями называются. И комнаты
там у каждого просторные с большими окнами, из которых высокие горы
видно. Как в песни поется молодым везде у нас дорога, старикам
везде у нас почет. И Шпонкина вот тоже с почетом на пенсию
проводили: целых три стража революции к концу рабочего дня за ним
пришли и химеру с собой привели. Вид у животного был не очень, да и
Колька ему тоже похоже не глянулся ― все своими красными глазами на
него косило. «Стражи» и говорят Шпонкину, дескать пора на пенсию ―
свое ты уже отработал и лыбится начали. Но эти из Материковой
Безопасности всегда как пролетария увидят лыбятся ― странноватый
какой-то народ. Наставник Кольку да приятеля его Ваську Ноздрю
обнял, слеза набежавшие смахнул и впереди «стражей революции» из
цеха вышел. Больше они со Шпонкиным не виделись ― наверное живет
сейчас где-нибудь на юге. Жаль письмо отправить ему нельзя ― завод
у них секретный, потому любая переписка запрещена.