— Что случилось? – спросил я у Ани, она помотала головой.
— Рома поехал к вам. Сейчас вернется, все расскажет.
Внутри свернулся ледяной ком, руки онемели. Хорошие новости она
придерживать не стала бы.
— Девочки… мертвы? – спросил я.
Аня виновато отвела взгляд. Захотелось схватить ее за плечи и
встряхнуть, чтобы говорила. У Бори в глазах заблестели слезы. И я
впервые за долгое время не сдержался, со всей дури пнул стоящий у
трюмо стульчик – он ударился о стену чуть выше телевизора — и
разразился ругательствами.
Надо отдать должное Ане, она подобралась и рявкнула на меня:
— Отставить истерику! Это не моя зона ответственности! Могу
сказать только, что информации по-прежнему нет! И мне точно так же,
как и тебе, хочется, чтобы она была! Но я. Ничего. Не могу.
Сделать!
Она рывком отвернулась к окну, прижав руку ко лбу.
— Да что же случилось, черт вас дери? — пробормотал я.
В этот момент дверь распахнулась, и широким шагом вошел отец. Я
много раз видел его в гневе, но теперь это был не просто гнев –
что-то еще, гораздо более страшное и разрушительное. Видимо,
Наташка его послала, плеснув бензина в костер его ярости.
Отец указал пальцем на Бориса.
— Ты оставайся здесь. – Он перевел взгляд на меня. – А ты,
выйдем.
Я понял, что здесь он ничего не скажет, и последовал за ним на
улицу. Мы прошли мимо деда-сидельца, которого я видел и в прошлый
раз, обогнули телефонную будку и остановились возле накренившегося
деревянного сарая. Непослушными пальцами отец, который никогда не
курил, сунул в рот длинную тонкую сигарету, нервно затянулся,
выпуская дым из ноздрей, и проговорил, не глядя на меня:
— Ты жить хочешь?
Друзья! Ко мне вернулись права на остросюжетную трилогию
"Карфаген". Что было бы, если бы победил Карфаген? Наши
дни. Альтернативная история + фантастический боевик + реал РПГ. Без
гарема, клише и привычного антуража. Надеюсь, вам понравится эта
книга
https://author.today/work/320850
Я сверлил взглядом скулу отца — широкую, татарскую — и молчал,
уже начиная догадываться, что услышу. Родитель повернул голову и
отчеканил:
— Я – хочу жить. И хочу, чтобы вы жили. Поэтому послушай меня и
заруби на носу: забудь. Все, что знаешь – забудь.
Тысячи слов вертелись на языке, и все они были ругательными,
потому я просто молчал. В разуме клубилась багряная муть, застилала
взор. Хотелось бить, вминая его нос в череп. И насрать, что он мой
родитель, руку на которого поднимать типа грех. Мразь он.
Гнида.