Если окажется, что мои мысли
верны, то, прошу, образумьте Её Высочество. Скажите, что я знаю
людей, что заберут Её у Ротшильдов. При этом никто не пострадает и
ничего не узнает. Понимаю, что это всё может звучать глупо и
странно, но верю, что вам с Её Высочеством уготована лучшая
жизнь.
Ещё раз простите меня за весь
этот сумбур. Я переживаю за вас с Её Высочеством не меньше, чем вы
сами.
Да не убоитесь ужасов в ночи,
стрелы, летящей днём.
Командор О.Клиффорд"
«Элайджа, ты не
представляешь, как я рада получить все те письма, что ты мне писал.
Меня очень тронуло то, что ты вспомнил о нашей с тобой свадьбе. То
был поистине прекрасный день. Единственное светлое пятно на
кроваво-чёрном полотне.
Мне очень жаль, что тебя, душа
моя, допрашивали. Но ты прав. Господь нас испытывает и всё это не
напрасно. Он сведёт наши пути вместе, когда для того настанет
время.
Признаюсь, я долго не открывала
письмо. Боялась, что это сон. Клянусь, Элайджа, мне казалось, что я
никогда больше не увижу писем от тебя. Они были единственной
отдушиной для меня в южной резиденции. Я хранила их всех в нашем
тайном месте. Ты помнишь, дорогой мой Элайджа, как мы с тобой, ещё
юными, вскрыли доски в полу и спрятали под ними кольца, что ты
сделал для нас? Я тоже помню. Всегда буду помнить,
Элайджа.
Теперь там ничего нет. Ночью ко
мне в покои ворвалась тайная полиция. Я забыла, как дышать. Совсем
забыла. В горле застрял ком, а тело стало камнем. Я не могла
сдвинуться с места, Элайджа. Они схватили меня, стащили с кровати,
а потом вошёл отец. Приказал обыскать комнату.
Письма у него. Теперь он знает,
что ты покинешь эту страну, как и наши дети. Душа моя, тебе нужно
уезжать. Срочно. Более нет безопасного места. Тайная полиция ныне
имеет огромное влияние не только в этом Богом забытом месте, но и
за его пределами. Они, как чума. Болезнь, убивающая одного за
одним. Я, снова, предаюсь греху. И всё же желаю им убить друг
друга.
Сидя в келье, я думала, что
Господь заберёт меня к себе. Это было несколько дней мучений. Очень
долгих и холодных дней. Они не кормили меня. Проверяли на
стойкость. Думали, что я, как моя мать, сломаюсь после первого же
дня. Думали, что могут прихлопнуть меня, как назойливую муху. Но я
продержалась намного дольше. Отец приказал вывести меня. Элайджа, я
стояла перед ним нагая. Мне даже не дали нижнее платье. Он
рассматривал меня. Нет, он не испытывал ничего ко мне, кроме
отвращения.