— Не проверили тело после? — Артема уже трясло от злости.
— Ну ема, а че там проверять было? Мы с перекура вернулись —
вроде на месте, простынкой накрыто, как было. Деньги она вперед
отдала, ну мы и…
— Понятно… — Артем выпустил воздух через сжатые зубы. — Штрафую
вас за порчу товара на… на пятьдесят процентов вашей доли. Впредь
будете умнее. Разрез ушейте, Ефимычу скажете — абсцесс лопнул.
Биоматериал… Не знаю, сожгли. Чтоб не допустить заражения.
— Не получится, — пробасил Толстый. Прыщ он, наконец, доконал и
теперь из него сочилась красноватая капля сукровицы с гноем, —
Труп-то под следствием, завтра судмед приедет. У них в морге трубы
потекли, вот к нам привезли…
— Так нахрена ж вы его выставили? — схватился за голову
Артем.
— Да мы думали, хер ли там с одного раза. Мы и смазочку
подготовили, и все, — снова встрял Тонкий, — Ты посмотри, баба-то
реально огонь; была б жива — женился бы. Тут можно было и сотэн
поднять, если б Леха не поспешил…
— В самый раз, а то до утра провозились бы, а там судмед…
— Тем более, баба. Мы думали, ну че она там — пачкой потрется,
пальцами поковыряет, можно даже не мыть, а тут, короче, вот…
— Ой, дебилы! — Артем выдохнул, стараясь сдержать рвущийся
наружу поток ругательств, — Биба и Боба, мать вашу…
Колесики в голове вращались с утроенной скоростью. Нужно было
что-то срочно решать. И самым очевидным решением было…
— Так, короче. Я сейчас уеду, и меня никогда здесь не было.
Номер мой сотрите нахер, и телегу удаляйте. Че с вами в худшем
случае сделают? Уволят? Так санитаров везде нехватка. А бабло… себе
бабло оставьте. В качестве компенсации. Ну, че вылупились? — Артем
пощелкал пальцами перед не обезображенными интеллектом лицами
санитаров, — Усекли, не?
— Не, так не пойдет, — пробасил Толстый. Сукровицу он размазал
по щеке на манер боевого окраса, — А если с нас следак спросит?
— Так-то да, подсудное дело, — подтвердил Тонкий, почесывая шею,
— Это ж мы, получается, вещественное доказательство испортили. И
поди убеждай потом присяжных, что неумышленно, а не по
предварительному сговору группой лиц.
От этих «казенных» формулировок у Артема застучало в висках.
Дело пахло дурно — и буквально и фигурально.
— И мы это… — Толстый замялся, — Ну, мы, короче, молчать не
станем. Паровозом будешь. А мы мож отскочим...