Вернулся к щитку. Может, в
предохранителе дело? Попробуем заменить или сбросить до рабочего
положения… Присел. Вытащил. Осмотрел. Ну да, плавкий
термобиметаллический предохранитель. Примитивная и древняя, как
бивни мамонта, технология. От замыкания нагревается, одна из
пластин отгибается вследствие температурной деформации, цепь
размыкает. Как только пластина остынет – цепь замыкается и всё
возвращается на круги своя. Вручную вернул гибкую пластину обратно,
не дожидаясь её охлаждения, и начал пристраивать устройство обратно
в гнездо. Операция довольно ювелирная. Я сегодня не в настроении и
могу случайно спалить корабль.
Между прочим, угроза не сильно
расходилась с действительностью. Если сейчас ткну куда-нибудь не
туда – дело запахнет жареным. В зависимости от цепи, её
принадлежности и «висящих» на ней потребителях, ток в ней может
достигать тысяч ампер или миллионов вольт. Ни то, ни другое
приятным для осязания не назовёшь. Конкретно этот щиток в данный
момент обесточен, но это же не повод касаться всего, что ни
попадая? Тем паче, что никто не знает состояния этого корабля. Быть
может, там физически перемкнуты цепи, которые в нормальном
положении обязаны быть разнесены? И условно «обесточенная» шина
может быть под напряжением.
Что и требовалось доказать.
Проводку закоротило, что и следовало
было ожидать: удерживая одной рукой штык (которым разводил
мешавшиеся мне жгуты и связки), другой устанавливать предохранитель
в гнездо – удобства мало, и восстановления работоспособности щитка
при этом ожидать не стоило. Вместо этого я только замкнул цепь, и
освещение, вспыхнув ярчайшим всплеском, погасло.
– Твою мать… – зашипел я, отдёргивая
руку. Не знаю, какое там было напряжение, но сила тока явно была
приличной.
На мой жизнерадостный возглас о
жизни и спасении с упоминанием чьей-то там матери в коридоре,
включая тактический фонарь под цевьём АК-12, появился Дружинин.
– Вот ты где, Попов… у нас
проблемы.
– У нас везде проблемы, как только
мы оказались на этом корыте, – усмехнулся я. – Что там ещё?
– Терентьев собирает всех в зале
врат.
– Это не столь критично, – уточнил
я.
– Утечка воздуха, на всех палубах. –
добавил боец.
А вот это уже серьёзно. Если этот
корабль хоть немного похож на класс, которому принадлежала «Судьба»
(в том, что это не она, я уже не сомневался), то конструкция
насчитывает два десятка палуб. Декомпрессия на всех указывает или
на обширное повреждение, затронувшее все палубы, или на серию
мелких пробоин, в разной степени поразившие те или иные участки. Но
и заявлять такое – уже заявочка на осведомлённость. Кто-то, как и
я, добрался до командных консолей и оценил состояние корабля? Надо
поблагодарить этого помощника. Я физически до этой задачи не
добрался.