— Говорите, лейтенант.
— Считаю, что должны идти: Ломов, я и Махач.
Шишка снова поморщился.
— Обоснуй.
— Все трое уже пересекались с этим нечто и остались
живы.
Полковник посмотрел на Ломова.
— В лейтенанте уверен, а в этом, — майор кивнул в мою
сторону, — сомневаюсь.
На несколько минут возникла пауза. Нарушать её пришлось
мне:
— Я готов, не подведу.
— Выдать парню противогаз и костюм химзащиты, —
распорядился полковник, посмотрел на дочь и, развернувшись, тяжёлой
поступью направился в убежище.
* * *
Стёкла противогаза запотели, вокруг клубится туман,
кажется, в нём полно различных тварей. Смрад не отбивает даже
резиновая вонь противогаза. Под ногами дорожное полотно —
растрескавшийся серый асфальт, покрытый скользким зелёным налётом.
Слева и справа ни черта не видно. Я в авангарде, за мной Леся,
следом — Ломов.
Впереди... Чёрт! На бетоне, вцепившись в него пальцами,
лежит лицом вниз мёртвый человек. Неужели Ёж? Присаживаюсь на
колени рядом с телом, вернее, с его частью, та, что ниже пояса
отсутствует. Слава богам — это не Виктор.
— Это пропавший «ветеринар», — произносит, подошедший
Ломов.
То, что Ломов был у Телецентра во время нападения, я уже
понял, но как можно узнать человека, не видя его лица? Смотрю на
майора.
— На шее с правой стороны тату в виде креста
видишь?
— Ага.
— Отогни ворот, ниже цифра 217 набита?
Мне как-то не хочется, но проведя несложные манипуляции,
убеждаюсь в словах майора, оборачиваюсь, снова смотрю на него,
выказывая непонимание.
— Крест — это символ веры, а цифрами «ветеринары» клеймить
себя начали недавно.
Майор не говорит, зачем они это делают, да фиг с ним,
вернусь, сам всё разведаю. Идём дальше. Тёмный туман превращается в
алый полусвет. Впереди проглядывается ещё одно лежащее на земле
тело. Ломов, обгоняя нас, ринулся к нему. Подбежал, опустился на
колени, приподнял...
— Это его брат, Егор, — глухо говорит Леся.
Подходим ближе. Егор, как и «ветеринар», естественно,
мёртв. Лицо вздулось, глаза выколоты, на голове глубокая рана —
зрелище неприятное. Приглядевшись, понимаю — оба пытались пересечь
мост, но шли с левого берега.
Ломов, встаёт, кулаки сжаты, в глазах плещется ярость.
Леся всхлипывает. Да, мне тоже не по себе, но нужно двигаться
дальше. Хрипло выдыхаю:
— Надо идти.
Первым теперь идёт Ломов, за ним Леся, я замыкаю группу.
Туман редеет, расползается, открывая взору руины любимого
города...