Я отцепил магию и хлестнул ещё раз. Плеть пошла дугой и разбила
опущенное стекло. Осколки влетели в морду рыжему.
Опустил руку, и плеть ударила лысого по голове. Придурки все
отвлеклись и не успели использовать магию.
— Ну су-ука-а! — заверещал Ржавый. — Я тебя, падла, кончу! Ты
хоть понимаешь, на кого пасть разинул, тварь?!
В этот момент открылись ворота и выскочил отец Лисицыной с ещё
каким-то мужчиной.
— Пошли вон! Передайте своему хозяину, псы, что я не буду
продавать свой особняк, — повышенным тоном высказался глава
рода.
Длинный встал и зло посмотрел на меня. Помог подняться лысому и
закинул его на заднее сиденье. Потом сел за водительское.
— Ты идиот! — рявкнул рыжий. — Потеряешь всё! А когда не сможешь
платить по долгам, мы твою стрёмную дочурку своей подстилкой
сделаем!
Воздушный таран прогнул двери машины. Краска слезла, обнажив
металл. Длинный ударил по газам, и колёса провернулись на месте.
Запахло жжёной резиной.
— Тебе конец! За то, что ты сделал – сдохнешь! А теперь просто
жди, мелкий ублюдок... — прокричал урод в окно уносящейся в даль
машины.
Мы вместе с отцом Лисицыной и одним мужиком проводили драпающих
гадов глазами и глава рода обратился ко мне:
— Тимофей?
Мужик выглядел скверно. Синяки под глазами и капилляры
полопались. Он закашлялся и стал немного заваливаться. Его
подхватил другой.
— Василий Сергеевич! — испуганно позвали отца Лены.
— Всё хорошо… — вернул он себе устойчивость. — Вот же твари… Я
приношу свои извинения за то, что вы, юноша, были втянуты в мои
сложности и вам пришлось познакомиться с этими людьми.
— Ничего, — покачал я головой.
— Пройдём? — попытался улыбнуться глава рода.
Я последовал за мужчинами. Тот, другой, поддерживал Василия
Лисицына.
Глянул на дом. Он покрыт таким же мхом, что и забор. Крыша
заросла лишайником. Окна не мылись снаружи уже долгое время.
Деревья не ухожены. А сад, где некогда росли цветы, превратился в
их кладбище, на котором теперь живут сорняки.
Особняк добротный, большой, но денег на его содержание у них,
похоже, нет. Держатся за него, как за последнее напоминание о
некогда великом роде.
Мы подошли ко входной двери. Старая кованая латунная ручка
потеряла свой блеск.
Отец Лисицыной дёрнул её на себя, и раздался скрип.
— Дочь! — сразу же обратился он к Лене. — Побудь с гостем, пока
я приведу себя в порядок для беседы. Возможно, ему нужна помощь. Он
сцепился…