— А теперь только мне, по секрету, —
заговорщически тихонько шепнул он, наклонившись ко мне. —
Красивая?
— Кто? — удивился я.
— Та, из-за которой ты на перо
полез.
— Это ты брось! — решительно
отмежевался я от таких подозрений.
Митрофанов расстроился.
— Что, и на самом деле ничего не
помнишь?
— Ни-че-го. — по слогам отрезал
я.
— Тогда покеда! — сыщик осторожно
пожал мою руку, как будто именно она и была у меня травмирована и
сложил свои бумаги в потрёпаную папочку.
— Покеда! — в тон ему ответил я.
Во время всего нашего разговора меня
не покидало чувство, будто бы я знаю что-то ещё, или узнаю потом в
своей будущей жизни об этом происшествии, но это что-то никак не
выплывало на поверхность сознания. В голове царил ералаш, и все
события этого дня и моей прошлой жизни перекрутились, перепутались
местами, как в детском калейдоскопе, который с сумасшедшей
скоростью крутил перед моими глазами какой-то идиот.
Митрофанов уже собрался уходить,
когда послышался голос дяди Пети, о котором я совершенно забыл за
разговором с сыщиком.
— Эх, дурилка ты картонная, —
говорил он кому-то. — Зарежет она тебя как-нибудь. Куда нынче-то
ткнула? В грудь? Нет, Василий, поверь опытному человеку — коли
повадился кто тебя ножом тыкать, так зарежет.
— Она зарежет, так хоть у нас
«глухарей» не будет, — флегматично откликнулся Джексон, врезавшись
в разговор. — А не то из-за Василия, уже две штуки висит. Так что,
Петр Васильевич, пусть режет, нам хлопот меньше. И отчетность
портить не будет.
Видимо, сыщик тоже знал человека,
которого увещевал дядя Петя.
Я скосил глаза вправо и увидел, что
дядя Петя сидит на краешке койки одного из страдальцев. В этот раз,
как ни удивительно, память не отказала. И я понял, почему. Это же
Вася Ламов, парень с кривой судьбой, в которую мне впоследствии
приходилось неоднократно вмешиваться вплоть до самой его смерти.
Вот уж где встретились! Вася был не с моего участка, а с дяди
Петиного, но тот соседний, поэтому мы всегда в курсе дел друг
друга. А супруга Ламова числилась дворником в поликлинике, которая
уже на моем участке, поэтому я и знал кое-какие подробности их
жизни.
Василий Ламов — парень хороший.
Работяга, каких мало. Спокойный, немногословный. Трудится сменным
электриком на заводе, воспитывает чужого сына. Пьет только по
большим праздникам — на Новый год, да на день десантника. Все-таки,
два года отслужил в десантуре, даже поучаствовал в каком-то военном
конфликте, но в каком именно, и где — не рассказывает. Ламов меня
постарше лет на пять, так что, это может быть и Египет, а то и
Вьетнам. Но официально считалось, что нас там не было, тем более
срочников не посылали. Не посылали, а вот медалька у Васи есть, но
не наша — маленькая, из латуни.