— Мужики, дайте Алексею Николаевичу
про наше Панькино рассказать, — донесся вдруг голос Васи Ламова. —
Я сам в Панькине в бараке десять лет жил, пока родители квартиру на
Ленина не получили. Интересно же.
Ишь, а Василий-то меня по имени и
отчеству назвал, хотя обстановка совсем не служебная и
неофициальная. Значит, он раньше в Панькине жил? Если в бараке, так
тоже приезжий. Либо из Череповецкого района, либо откуда-то еще.
Советский Союз огромный, а в Череповец со всей страны люди ехали. А
у нас вообще имеются «коренные» череповчане? Вернее, их положено
именовать черепанами. Да и сам город раньше назывался
Черéповец, а
Череповéц.
Ударение поменялось как раз из-за наплыва приезжих, которые меняли
не только облик самого города, но и названия.
— Давай, Алексей, жарь, —
покровительственно разрешил дядя Федя.
Дядя Федя оказался единственным в
палате ходячим, поэтому он стал вроде бы нашим старостой, а заодно
и нештатным «нянем». Бабушка-санитарка заходила три раза в день, но
иной раз хотелось сделать «важные» дела и в неурочное время. Думаю,
что я потому и стал подниматься на ноги раньше, чем этого хотели
врачи, потому что мне не хотелось зависеть от персонала.
А про историю деревни Панькино, про
лихих братьев, да про Ивана Николаева я читал в «Истории
Череповецкой милиции», которую напишет через сорок лет мой бывший
коллега, что пришел на службу в органы, поработал немного, а потом
вернулся к основному занятию — изучению истории.
— Когда поляков, литовцев и прочую
шушеру из Москвы выгнали, — принялся я за рассказ, — они по всей
России разбрелись, кто куда. Но не по одиночке, а отрядами. А у нас
все силы на освобождение столицы брошены, в городах, почитай,
никого и не было. И вот, бандиты стали города грабить, деревни, а
еще монастыри жечь. Думали — что в монастырях монахи богатства
хранят. Из всех монастырей только Кирилло-Белозерский уцелел, а из
северных городов — Тотьма с Великим Устюгом. А у нас вместо города
несколько деревень здесь было, да монастырь. Все, что могли
забрали, мужиков убили. Монахов наших, тех вообще живьем сожгли.
Требовали, чтобы те им золото да серебро выдали, не поверили, что
его нет. У католиков-то монастыри богатые, а наши всегда бедными
были. Монахи сами землю пахали, рыбу ловили. Вот, а как поляки все
ограбили, сожгли,в одной из деревень себе лагерь создали. Из него
они по остальным деревням разъезжались, чтобы дальше грабить.