— Здравствуй, Леон, — шепчет он и смотрит, как отец – на
внезапно найденного сына.
— Я бы хотел, — подношу палец к виску, — деинсталлировать
программу. И надеюсь, ты мне поможешь.
Стоящий в стороне Рэй подходит к нам, переводит взгляд с меня на
него и обратно, на его лице читается тревога, и мне реакция гемода
не нравится. Старик отвечать не спешит, рассматривает меня.
— Сколько, ты говоришь, с тобой программа?
— Неделю. Слушай, он, — киваю на Рэя, — все тебе рассказал,
правда ведь? Так не будем тянуть время. Можно ли убрать это из
головы?
И опять я не получаю ответа.
— Ты знаешь, что все носители интерфейса погибли, — гнет свою
линию старик. – А ведь изначально он создавался, чтобы сделать
людей лучше, открыть им новые возможности. Это не просто
разработка, как вы, трикстеры, говорите – зверобогих. Это часть
нашего мира… Это и есть наш мир! И кто-то способен ее принять,
кто-то нет.
Он говорит из последних сил, даже скорее шелестит. Закрывает
глаза и постоянно облизывает губы. Рэй подносит к его рту стакан
воды, но старик мотает головой.
— Что за бред? – возмущаюсь я, а профессор продолжает:
— Ты уже оценил, что она дала тебе. Ты можешь гораздо больше
других, и это только начало! Ты первый и, наверное, последний, у
кого она прижилась. Так что тебе не нравится?
И тут меня захлестывает гнев, мир становится багряным. Я уже
готов крушить это сраное логово, схватить тушку профессора и трясти
ее, пока не выбью ответ, но Рэй кладет мне руку на плечо, немного
отрезвляя. Сбрасываю ее.
— Что мне, твою мать, не нравится? То, что я не могу вернуться к
жене и детям, за которых в ответе, они теперь вне системы, я должен
их убивать! То, что твоя программа – сраный вертухай, который
держит пистолет у виска и заставляет делать то, что я никогда не
сделал бы по доброй воле! Этого достаточно, чтобы быть недовольным?
А теперь ты маринуешь меня и не хочешь отвечать!
На всякий случай профессор отъезжает от меня подальше, ждет,
пока я выговорюсь, и продолжает:
— Нейросеть не создавалась как карательная. Я разрабатывал ее
для элиты, но по своей инициативе вложил посыл – все люди равны.
Она научила бы элиту сопереживать тем, кто на нижних уровнях. Как
думаешь, кому я инсталлировал ее первым? Себе!
— Ответь на мой вопрос, — по возможности спокойно говорю я,
выхватываю пистолет и навожу на профессора.