VHS - да, именно так: Вэ-Ха-Эс - страница 18

Шрифт
Интервал


Так вот, о донецких массах.

Когда они увидели торжество русских в Крыму, они и выразили свои чаяния и надежды на том самом референдуме — мол, хотим точно так же и однозначно — в Россию! Но когда начались (на тот момент – еще только кое-где, местами) боевые действия, когда даже не рядом с тобой, а в далеком Славянске (и в Семёновке) полыхнула стрельба, и пока только из стрелкового оружия, то 80% из тех, кто голосовал за Россию, сказали:

Не-е, такою ценой мы в Россию не хотим, мы хотим остаться в родёмой Украине, абы только б мир был бы.

Да поздно.

На сегодняшний день уже и Славянск с Краматорском порушены, и Луганск с Донецком под прицелом градов и прочих украинских реактивных минометов, и чем всё это закончится — пока неясно.

И что касается вопроса, «где русскому крестьянину хорошо», то ответ, с точки зрения дончанина, хоть краешком глаза повидавшего войну, звучит так — та бог с ними со всеми, и с Украиной и с Порошенками, лишь бы не стреляли. Лишь бы не бомбили. И чтобы была возможность выходить из дома без риска для жизни или своего кошелька.

А будет на улицах демократия по дядюшке Сэму или новый КПСС...

Да какая хрен разница!

Лишь бы, повторюсь, не стреляли…


25.07.2014 г.»


Андреев еще раз перечитал написанное, нажал кнопочку «отправить» и опустил крышку ноутбука.

А почему это я в больнице?

весна, 1972 год



Удивительная штука память — сам порой удивляюсь.

Как это часто бывает в жизни (да и в природе тоже), плотина рухнула под натиском. В какой-то момент я вдруг начал не только понимать, о чем говорят сестра и доктор, но и сам попытался заговорить. Но в тот первый раз из моего горла вырвался не хриплый и непонятный бульк, как это бывает у людей спросонья или от долгой болезни, а слабый и немощный писк, словно в автомобильном колесе выкрутили золотник и тут же заткнули пальцем.

Но они оба меня услышали.

— Сергей Андреевич, — удивленно обернулась ко мне медсестра.

Доктор, относительно молодой парень, аспирант, ординатор или как оно там у них называется, словом, молодой начинающий врач, оглянулся на меня. Ничего выдающегося или запоминающегося в его внешности нет: лет двадцати пяти-шести, ничего не выражающее и ничем не запоминающееся лицо; с такой внешностью шпионом-разведчиком работать, а не доктором в больнице.

Впрочем, был у него один примечательный момент: в правой руке он держал нечто похожее на амбарную книгу, а в левой — ручку, и писал, как это всегда делают леворукие: как-то непонятно — снизу вверх или справа налево, сразу и не сообразишь — словом, левша. Писал стоя, на весу.