Впрочем, какой такой рубин? Я ведь в камнях разбираюсь также как
заяц в рыбьей чешуе…
Еще отлично помню на дорогих синих джинсах у мужчины очень
качественный и неестественно ровный боковой оранжевый двойной шов,
джинсы явно покупались в приличном бутике. Также я отлично
запомнил, как он повернулся, обошел мою кровать, а меня и накрыло
волной того самого одеколона. Он вышел из моего обзора куда-то за
«спину» к окну – в палате слегка потемнело.
Помню в подробностях все студенческие лица. Их было пятеро: двое
парней и три девушки. Один парень – типичный студент из кинофильмов
«про Шурика» в смешных роговых очках и в рубашке из крупных
розово-зеленых клеток. Ворот рубашки кривовато топорщился из-под
белого халата. Второй – повыше, крупнее и постарше с таким же
невыразительным и равнодушным лицом, как у Сергея Андреевича. Этот
также, наверное, станет хорошим доктором. Девушки – не очень
симпатичные: одна длинная и худая, «шо оглобля», также в
пластмассовых очках, но сама оправа куда поприличнее, нежели на
«Шурике». Две другие излишне упитанные, обе не в моем вкусе, и их я
не особо разглядывал. Хотя, вероятно, смог бы на допросе у
следователя в деталях составить их подробные словесные
портреты.
Причем тут следователь?
А потому что был и такой, но я его не видел. Сквозь
наркотический дурман помню, как где-то далеко по коридору скрипнула
входная дверь, и голос Сергея Андреевича продолжал разговор, начало
которого я не слышал:
— Товарищ лейтенант, не раньше, чем дня через два-три. Он только
сегодня в себя пришел…
Мне тогда подумалось, что речь шла обо мне.
Впрочем, почему именно обо мне? Отделение большое, разных
голосов и звуков много, раненых и калеченых полные палаты,
некоторые даже постанывают, я слышу. Но в отдельной палате, похоже,
я лежу — единственный.
И, повторяю, без телевизора — непорядок.
Откуда такая фотографическая память, откуда такой тонкий слух, и
глаза, способные рассмотреть полоски на побеленном потолке? Ведь я
близорукий да, к тому же еще на правое ухо глуховат, поэтому
телефонную трубку или блютус мобильника всегда держу у левого.
Что-то странное сотворил со мной грузовик, которого я также
никак не могу вспомнить.
Николай
Дмитриевич
14 апреля, 2000
г
Мудрицкий еще раз посмотрел на часы – осталось три минуты.
Пора!