Он встал из-за стола, взвалил на плечо свой ноутбук и вернулся
на рецепцию у входа. Подождал, пока появилась белая юбочка с белым
кокошником, расплатился за кофе и вежливо сказал «спасибо».
— Приходите к нам еще, — снова чуть присела коротенькая
юбочка.
— Обязательно, — ответил Мудрицкий, но пошел, понятно, не к
выходу, а прямо через зал к столику Подскребаева и Николая
Дмитриевича.
Федор что-то внимательно изучал в своем наладоннике. Он его
использовал и как персональный мини-компьютер, и как телефон, и
даже (однажды попытался) как видеокамеру, но качество видео
оказалось «никаким», на что Феликс ему и указал.
Подскребаев изрек тогда расхожую фразу, что мол: да, телефон
должен быть телефоном, фотоаппарат фотоаппаратом, а видеокамера
видеокамерой, но свой наладонник в качестве телефона использовать
продолжал. Вот и сейчас ему кто-то позвонил, и Федор ответил
короткое «Да». По сравнению с обычным мобильником он смотрелся
просто огромным. Натурально – шахтерская лопата возле уха.
— Здравствуйте.
Федор сказал в телефон (в наладонник) ещё одно короткое: «Да,
давай» и отбил звонок. Поднял голову и своим огромным тупым
подбородком указал Мудрицкому на стул слева от себя:
— Садись.
Николай Дмитриевич вежливо ответил:
— Добрый день, — но руки не протянул, продолжал цедить из
огромной фарфоровой кружки.
Зеленый чай — сумел разглядеть Феликс огромные «чаинки».
Их столик был прямоугольный (покрытый белоснежной скатертью),
где посетители сидят парами напротив друг друга, и Федор указал
Мудрицкому на место рядом с собой…
То есть складывалась такая диспозиция: Николай Дмитриевич дает
аудиенцию, а Подскребаев – как бы представляет и протежирует ему
Мудрицкого.
Но Феликс продолжал стоять.
Перед Подскребаевым – опустошенный «наперсток» из-под кофе, в
центре – черная лакированная пепельница без окурков (официанты их
тут меняют оперативно, чуть ли не после каждой выкуренной
сигареты), а перед Николаем Дмитриевичем – блюдечко с медом.
— Расскажи Николаю Дмитриевичу еще раз все то, о чем ты говорил
мне, — сказал Федор. — Только коротко.
Феликс продолжал стоять.
Он напряженно раздумывал и, наконец, словно решившись, сказал,
ни к одному из них не обращаясь и глядя на черную пепельницу в
центре белого стола.
— А вы, Федор, вашему шефу, собственно, уже все про меня и
рассказали.