— В прошлый раз мы, по-моему, не договорили, — сообщила
высокородная через десяток секунд.
— В прошлый раз мы, по-моему, не разговаривали, — ответил я в
тон.
Женщина усмехнулась.
После очередного включения «специального зрения» подсвечник мне
уже не мешал. Поэтому удавалось отслеживать даже самую тонкую
мимику.
— Согласна. Разговор был односторонним. Но теперь, я надеюсь,
всё это в прошлом.
— В прошлом? С чего бы? — позволил я себе немного сарказма.
— Ну... хотя бы с того, что если бы не моё вмешательство в твою
беседу с Ашкаром, говорить мне сейчас было бы не с кем.
Я сверлил её взглядом, пытаясь понять, сколько в её словах
правды.
— Так, значит, дракончика тоже ты подослала?
Спросил и тут же отметил мелькнувшее на лице собеседницы
замешательство. Недаром, выходит, она поставила между нами горящий
подсвечник. Скрывать при допросе эмоции — первейшее дело. Вот
только со мной эти фокусы не проходят. Поэтому счёт пока один-ноль
в мою пользу.
— Я знаю, кто запустил дракончика, — ровно проговорила Астия. —
Но я также знаю, кто заставил её это сделать.
Ладно. Будем считать, что один-один.
— Хорошо. Оставим прошлое прошлому. Что тебе нужно сейчас?
Дама слегка наклонила голову:
— Для начала хотелось бы знать, как к тебе обращаться.
— У меня много имён, — пожал я плечами. — Леннир с Севера, Дарий
из Марки, Димир из Урочища, Краум из Пустограда... Выбирай любое,
не ошибёшься.
— Я буду звать тебя... Леннир с Севера. Это имя, мне кажется,
подходит тебе больше других.
Мне было в правду без разницы. И я не видел смысла скрывать свои
имена. Империя рухнула, император убит, Конклав уничтожен. Гоняться
за мной больше некому. А то, что сегодня я связан и, типа, в
плену... Ну, будем, как говорят, посмотреть, зачем я понадобился
этой грудастой...
— Ну, так и вот, Леннир, — продолжила женщина. — Ты, наверное,
уже понял, что убивать тебя я не собираюсь. Сегодня это
бессмысленно и непродуктивно. Император погиб, Империя уничтожена,
власти на её территории больше нет.
— Тебе нужна власть?
— Власть нужна всем, — хмыкнула Астия. — Но власть — это не
самоцель. Власть ради власти меня не интересует.
— Да неужели? — поднял я бровь. — Ты хочешь сделать всех нищих
богатыми, злых добрыми, а несчастных счастливыми?
Астия засмеялась.
— Нет. В моих планах такое не значится. Проблемы злых и
несчастных нищих меня не интересуют.