— Именно так, господин ректор, — кивнул я, скользнув изучающим
взором по лежащему на полу роскошному ковру, шкафам с книгами и
бархатным портьерам, лениво трепещущим из-за лёгкого ветерка,
проникающего в кабинет через приоткрытую форточку.
— И что мне с тобой прикажешь делать, Волков? Сударь Воронов уже
успел мне о тебе рассказать. И услышанное мне шибко не понравилось,
— властным голосом проговорил граф, исподлобья глядя на меня
странного медового цвета глазами. Говорят, что подобная радужка
бывает лишь у тех, кто достиг высокого уровня в магии огня.
— А что делать, ваше сиятельство? Отправьте меня на лекцию.
Какие ко мне претензии? Я ничего не нарушал. И никто не выдвигал
обвинений в мой адрес.
— И ты не избивал двух однокурсников? Не было никакой драки
перед воротами доверенного мне самим императором учебного
заведения? Да черт с ней с дракой! Ты издевался над этими юнцами,
держал их в луже, а это уже переходит все границы! — заявил ректор,
откинулся на спинку кресла и поправил галстук, лежащей поверх
красной жилетки.
— Мне кажется, что сударь Воронов весьма вольно интерпретировал
увиденное. Да ещё многое додумал… — обтекаемо назвал я препода
лжецом и покосился на человеческий череп, желтеющий на полке одного
из шкафов.
— А как ты объяснишь сбитые костяшки, Волков? Лучше говори мне
правду. Иногда правда — это лучшая политика. Никакого урона твоей
чести не будет. Ни одно твоё слово не выйдет из этого кабинета,
если, конечно, Матвей не научится говорить, что вряд ли, — с
усмешкой закончил граф и тоже глянул на череп. — И мне, ежели
честно, любопытно услышать, как столь хрупкий юноша сумел одолеть
двух весьма упитанных ребят. Мне доводилось их видеть. Кормят их
хорошо.
— Да, порой правда действительно бывает лучшей политикой. Жаль
только очень иногда, — философски проговорил я, использовав
когда-то услышанные от деда слова.
— Всё верно. Присаживайся, — кивнул ректор и указал рукой на
стул, а затем поднял телефонную трубку и проговорил: — Екатерина,
будьте добры, принесите две чашечки чая. Да, одну, как я люблю. А
другую с бергамотом и шафраном.
— Ого! — искренне удивился я, усевшись на не очень-то удобный
стул, намекающий на то, что на нём не стоит засиживаться. — А
откуда вы, ваше сиятельство, знаете какой чай я люблю?