Однако эмоции душили меня похлеще виселичной петли. Отчаяние,
обида, злость на весь белый свет и страх за себя и сестру.
— Да пошло оно всё к чёрту, — прошипел я, решительно расстегнул
рубашку и уставился на свой впалый живот и плоскую грудь.
Будет больно, будет очень больно. Но всё же я плотно стиснул
зубы и начал выводить руны. Острый кончик ножа заскользил по телу.
А бледная кожа обагрилась кровью. В глазах потемнело от боли. В
голове же стало тесно от когда-то услышанных слухов. Большая часть
из них утверждала, что руны вроде как можно напитать магической
энергией, а если её нет, то придётся отдать сколько-то лет
жизни.
У меня магического источника не было, поэтому руны высосут годы
моей жизни. Сколько? Да чёрт его знает! Может, лет
десять-пятнадцать. Но сейчас я был доведён до такого состояния, что
мне уже было плевать на всё. Даже боль притупилась.
Однако, когда финальная руна оказалась нанесена на мою грудь, я
испытал ни с чем не сравнимую вспышку боли. Аж рот распахнулся, но
из него вылетел не оглушительный вопль, а надсадный хрип, открывший
дверь во тьму. Мрак затопил моё сознание. И я уже не почувствовал,
как моё тело безвольно привалилось к креслу.
Сколько я пробыл во тьме? Не знаю. Но когда мои веки нехотя
поднялись, на улице снова грохотал гром и сверкали молнии в ночи. А
чуть в стороне от меня на коленях стояла моя сестра Мария. Её
бледное лицо искажала гримаса ужаса, белокурые волосы разметались
по хрупким плечам. А в небесно-голубых глазах застыла смесь страха,
отчаянной надежды и громадного изумления.
— Ты чего? — прохрипел я и взволнованно посмотрел на руны. Они
превратились во вздувшиеся багровые шрамы. Неужели получилось?! Но
где же ангел мщения?
— Мишка, ты живой? — ахнула она, прижав руки к груди, скрытой
скромным платьем, закрывающим плечи.
— Ага, а тебя это не устраивает? — слабо усмехнулся я. И только
сейчас сообразил, что прекрасно вижу без очков. С глаз будто убрали
шторы. Да и не только с глаз. В груди горел яростный огонь, руки и
ноги подрагивали от избытка энергии. А вот в голове царствовал
настоящий бедлам, словно ураган подхватил все мои знания и принялся
кружить их по черепной коробке.
— Типун тебе на язык, дурачок. Что ты такое говоришь? — обомлела
перепуганная сестра, выгнув бровки. — Просто я испугалась. Жутко
испугалась. Мне показалось, что твоё сердце не бьётся. Я буквально
только что пыталась услышать твоё сердцебиение.