Интересно, если бы она умела
злиться, если бы могла показать характер, выплеснула бы сейчас
отчаяние на брата? Ведь вот он – виновник всех бед! Полина
усмехнулась. Но такого шанса у нее нет. В конце концов родных не
выбирают: какие судьба сдала карты, теми играешь. И Полина играла.
Вот уже двадцать три года.
Она принялась мерить комнату шагами
– от комода до окна, от окна до кровати и обратно к комоду.
Замкнутый круг – шагов и мыслей. Чтобы вернуть квартиру, нужны
деньги, а единственно ценное, что у нее есть (было, поправила себя
Полина) – это квартира. Валяться в ногах и бить на жалость
кредиторов Артема, она, во-первых, не сможет, во-вторых, это
бесполезно. Скорее, бить будут они, и уже не на жалость, а
кастетами и по почкам. Насмотрелась она на знакомых брата – в их
присутствии подмывало надеть бронежилет и отойти на безопасное
расстояние. Это Молдаванка, детка!
Оставался выход из дешевого сериала
– немедленно и очень удачно выйти замуж. Полину начал разбирать
истерический смех. Это, наверное, семейное. Тема тоже улыбается и
поет, когда самое время есть пригоршнями
антидепрессанты.
Она задержалась у комода. Из
затертого зеркала смотрела бледная девушка с огненной копной волос.
Полине всегда казалось, что вместо шевелюры у нее клоунский парик,
что она на сцене, и люди таращатся на фигляра и ждут фокуса. Больше
всего ей хотелось стать невидимой для жаждущей развлечения публики.
Спрятав волосы под платок или шапку, Полина превращалась в мышь.
Белая кожа, тусклый блеск каре-зеленых глаз, тонкие губы, щуплая
фигура. Так естественней и привычней. Никто не лез к ней с
фальшивым любопытством, и девушку это устраивало.
– Майне либе фройндин![3] –
послышалось за дверью.
Выпендрежник! Только на это его и
хватает.
– Я просто хотел сказать:
ауффидерзейн! [4]
Артем успел надеть рубашку и почти
не шатался.
– Куда собрался? Проспись сначала,
потом поговорим.
Брат грустно улыбнулся, обнял
девушку. Вернее, он думал, что обнял, а на самом деле повис на
Полине своими семьюдесятью с лишком килограммами.
– Полечка, девочка, я трезв, как
глукобо... глувоко... глу-бо-ко-водная камбала! Вот!
– Ага, по глазам видно. Они у тебя
на одну сторону съехали.
– Правда? – Тема в притворной панике
принялся ощупывать лицо. – Как же я теперь очки носить
буду?