Дом Фортунатов, то есть потомков
римского императора Гая Аврелия Фортуната по прямой линии, почитали
все сенаторы. Иначе и быть не могло, на том стоит Империя. Поэтому,
как только кесаревич Эмилий дал себя уговорить и получил высочайшее
согласие своего деда императора-августа, сенаторы избрали
императорского внука принцепсом Сената. И притом, единогласно!
Такого не помнили даже исторические хроники. Следуя закону, Виктор
V исключил внука из Дома Фортунатов, даровал титул князя и утвердил
сенатором, главой княжеской фамилии Даласинов. Как кесаревич,
Эмилий Даласин всегда был далёк от публичной политики. Но став в
сорок семь лет принцепсом, он внезапно оказался в самом её
центре.
И теперь, три года спустя, многие
сенаторы осознавали, что их решение избрать императорского внука
своим распорядителем было эффектным, но не было мудрым. Судя по
всему, и сам князь Эмилий не прочь бы отыграть назад. Однако в
законах не нашлось такой лазейки, и если даже бы она была, он не
стал бы пользоваться ею. Уйти – значит признать своё поражение,
опозорить себя и семью, и династию в целом. Эмилий Даласин был
очень гордым человеком, и чем старше становился, тем менее был
склонен признавать свои ошибки.
Тем временем в царской ложе Сената
обнаружилось движение. В первом ряду ложи сидели двое, мужчина и
женщина, и он, и она – примерно одного возраста, лет сорок, в
одинаковых мундирах-калазирисах с тремя звёздами на рукавах,
обозначающими чин комита, второй в имперской табели о рангах.
Только у женщины калазирис был золотистого цвета, а у мужчины –
серебристого. Рядом с ними находились их помощники. Сказав что-то
женщине и получив в ответ её согласие, мужчина поправил диадему у
себя на голове, поднялся и направился к трибуне.
Встав за трибуну, он молча вскинул
руку в римском приветствии, а затем поднял её, призывая к вниманию.
В зале это заметили, и кто-то из возбуждённых сенаторов с
негодованием воскликнул:
– Вам слова не давали! Вы не один из
нас! В Сенате заседает ваша мать!
– Я даю ему слово! – тут же вмешался
Эмилий Даласин. – Слово имеет князь Луций Адрин, правящий архонт
имперского царства Гераклея. Говорите, ваше высочество.
Князь Луций Адрин опустил руку. Его
лицо было суровым, обветренным, полным решимости.
– Благородный принцепс! Ваши
светлости, почтенные сенаторы Империи! Все мы – от крови Фортуната,
который воссоздал Империю и нашу веру…