Тот, что стоял ко мне ближе — симпатичный улыбчивый блондин —
убрал со лба короткую волнистую прядь, окинул меня взглядом
пронзительно-синих глаз и ответил:
— Первый раз здесь? В Межмировой Канцелярии все говорят и пишут
на общебюрократическом. Необходимые знание вы получаете, перейдя
порталом. Таковы особенности этого места.
Ого, вот теперь поподробнее, пожалуйста!
— А какие ещё особенности у этого места? — вкрадчиво спросила я,
всем своим видом демонстрируя, что готова состариться, слушая
необыкновенно увлекательные истории обо всём на свете.
— Например, время здесь течёт особым образом. Оно… как бы это
сказать… внутреннее. Вообще, Межмировая Канцелярия — это такое
место вне общего пространства и времени. Попадая сюда, вы выпадаете
из реальности, так что время, проведённое здесь, можно не считать.
Но это вы, наверное, и так знаете.
— Не знаю, к сожалению.
— Много тысяч лет назад самые могущественные миры создали эту
Канцелярию, чтобы упорядочить взаимодействие, организовать торговлю
и принять общий регламент перемещений между мирами. Так и появилось
это место. Крошечная точка вне пространства и времени, из которой
можно попасть куда угодно.
Какое облегчение! Вера в возвращение домой вспыхнула с огромной
силой и согрела изнутри. Казалось, что достаточно будет объяснить
кому-то из местного руководства возникшее недоразумение и спокойно
вернуться в привычную жизнь.
От радости я даже улыбнулась. Блондин обаятельно улыбнулся в
ответ и посмотрел на меня с интересом. Видимо, заскучал стоять в
очереди, оттого оказался не прочь поболтать. Васильковые глаза
скользнули по моему лицу, мазнули по фигуре и одежде, но особым
восторгом не заискрились, хоть и смотрели в целом доброжелательно.
Собеседник был одет в белую рубашку с внушительным кружевным жабо и
расшитое золотой нитью подобие камзола с рукавами. Средневековая
мечта любой романтично настроенной барышни.
Спутник блондина — покрытый шрамами брюнет с плотно сжатыми
челюстями, одетый в лёгкий кожаный доспех — вызвал куда меньше
симпатии. Он старался держаться отстранённо, но по абсолютно
неподвижному лицу было понятно, насколько его всё раздражает. На
меня даже не взглянул. Рассматривал пустую стену. Кучерявый, как и
его родственник, он явно был младше, но при этом выглядел так,
будто жизнь успела его потрепать — как кусок картона после стирки в
чёрных джинсах. Такой же потемневший, сжатый в комок и покрытый
шрамами, но при этом жёсткий, не сломленный и готовый при
необходимости влететь кому-нибудь в глаз.