В тюрьме всё стало меняться.
– Кто ты?
Альдо задохнулся от счастья, услышав чей-то глухой голос. Ему
захотелось плакать и целовать стену. Человек! Первый человек за…
целую вечность.
– Рандвальд, Южный лорд, –
ответил он, с трудом проглатывая колючий ком в горле.
– Альдо? – переспросил незнакомец.
Рандвальд вздрогнул и ударился затылком о стол. Альдо?
Альдо?!
– Кто ты?
Ужас мешал ему говорить. Не так много людей в мире могли лорда
Рандвальда назвать уменьшительным именем. По-семейному.
– Ойвинд.
Сосед по несчастью не стал упоминать своего титула. Да это и не
было нужно. Ойвинд, внук Нэйоса, герцога и хранителя Шёлкового
щита. Родной брат Эйдис. Никаких других Ойвиндов, которые могли бы
назвать Рандвальда Альдо просто не существовало.
– Что ты… Как ты…
Альдо не мог говорить, он задыхался от волнения. От радости,
перемешанной с ужасом.
– Ульвар, – мрачно ответили
ему. – Мерзавец!
«Нет, нет! Не может быть!».
– Нет, – прохрипел Альдо. –
Принц обещал меня вытащить… Он не…
Из-за стены раздался глухой смех.
– Король, Альдо. Теперь наш король.
Ко-роль? Рандвальд закрыл глаза, силой воли пытаясь не думать о
том, что это значит. Он чувствовал себя так, будто весь его мир
стал карточным домиком, и кто-то вытянул не ту карту. «Вот и
хорошо, вот теперь Ульвар точно разберётся, –
Альдо ворочал мысли, как каменные глыбы, заставляя не думать об
ужасном. – Поэтому так долго… Не до меня… Надо потерпеть…»
Но страшные мысли упорно прорывались в сознание.
«Король может помиловать… Одним росчерком пера. Мог бы, если бы
хотел…» – «Если бы он меня помиловал, то
заговорщик остался бы не найденным!» – «Мог
перевести из тюрьмы бы под домашний арест…»
Ранвальд закрыл глаза, перевернулся, прислонился к стене спиной
и затылком, пытаясь унять бег разрушительных мыслей.
– Альдо, нам отсюда не выйти. Только на
эшафот.
– Не говори так… Ульвар обещал разобраться…
– В чём?
– Кто оклеватал в моих глазах Эйдис. Мне
сказали, что она мне изменила, и я, дурак, поверил… Но Уль
объяснил…
– Он соврал.
Альдо закрыл руками лицо.
– Нет! Он поклялся. Эйдис мне не изменяла. Это
клевета! Мы оба – жертвы этой клеветы…
– Эйдис мне сама призналась.
– Ты лжёшь, – прошептал Альдо.
– Ойвинд, ты лжёшь!
Зубы стучали. Внезапно в камере стало так холодно, что задрожало
всё: руки, ноги, голова…
– Рад был бы. Альдо, Ульвар обесчестил твою
жену против её воли. Она побоялась признаться тебе в этом, но я –
её брат…