На площади перед церковью их уже поджидали два десятка казаков
во главе с сотником, спешились, поручкались познакомившись. Сотник
кивнул Вахромею: «Так вот они какие, орлы твои! Доброе, доброе вино
курите! И башкир осадили! Давайте, рассказывайте!» Никто, конечно
же, ничего ему рассказывать не стал. Ищи дураков, тут дурок вроде
нет ещё, в кандалы определят в лучшем случае. Поэтому, сделав вид
лихой и придурковатый — помычали. Серёга, как знакомый с реалиями
службы — вытащил из саней несколько бутылок в четверть, заполненных
чистым, как слеза самогоном тройной очистки.
Сотник, сразу оживившись, с сожалением махнул на бутылки:
«Потом, братцы, потом, после церквы!» — построил всех и погнал,
поторапливая, в церковь. Егор, с ужасом понимая, что тоже попал как
кур в ощип и его сейчас вместе со всеми поверстают — попытался
избежать сей участи. Но Серёга ему не дал соскочить, тычком под
ребра направив вместе с остальными:
— Пошел, пошел! Там откосил, так хоть здесь долг родине
отдашь!
— Я отдавал долг родине! Три года в лагерях! — Попытался он
отбояриться от оказачивания.
— Не звизди! Два всего! И то, это санаторий был, а не лагерь,
раз ты к клопам непривычный и от тараканов, как институтка сознание
теряешь! — Не слушал его аргументы Серёга.
И вот уже вместе со всеми, в церкви, Егор стоит и повторяет за
сотником:
«Клятвой, данною пред лицом Божием, служить Богу и Государю
верою и правдою; беспрекословно повиноваться начальникам, терпеливо
сносить труды, холод, голод и все нужды; не щадить и последней
капли крови за Государя и Отечество, смело и весело идти в бой за
царя, Русь Святую и Веру свою! Аминь!»
Выйдя из церкви, причастились самогона с казаками, и Егор,
движимый любознательностью — стал выпытывать у Вахромея, какие
тяготы налагает на него гордое звание казака. И не пошлют ли его
куда, если завтра война иль поход. Вахромей даже удивился: «Знамо
пошлют, ты же сейчас не холоп лапотный! Кажный год выбираем и
посылаем!» Егор, с мрачной удовлетворенностью злорадно пихнул брата
в бок: «Понял!? Казак уральский! Тоби песда, тикай с села! Ксюха
моя тебе голову открутит, если меня куда-то пошлют!!!»
Глава 24
Во дворе небольшого, но ладного поселкового дома царила
атмосфера — знакомая каждому, кто участвовал в зимнем забое свиней.
Пять городских казаков, пять свежеповерстаных из деревни во главе с
Серёгой, сотник и заседатель из нижней расправы Челябинска, с
оказией оказавшийся при заводе. Вырванная с мясом калитка лежала на
двух чурбаках, заменяя стол, на ней вместо опаливаемой свиньи
стояла четверть самогона, закусь из лавки и чарки. Всё происходило
в рамках закона и в присутствии официальных лиц.