— Выживет! — Оптимистично заявил Серёга,.- Я же не изверг,
умеючи бил. Не калечил. Через неделю оклемается. Минимум год, а то
и два от греха мздоимства воздерживаться будет!
Решили заночевать здесь, в городе, на постоялом дворе, чтоб с
утра — домой. И к волостному голове по пути. Договорились вечером
встретиться в трактире с сотником и казаками, кто свободен от
службы окажется — отметить верстание. Был зван и заседатель нижней
расправы, а пока наши теперь уже казаки — отправились известить
крестьян о изменившихся обстоятельствах. И по лавкам пробежаться,
благо теперь — финансы позволяли.
Предыстория всего этого была простой — после церкви, отмечая
оказачивание, Серёга, поддавшись наитию — выложил казачьему сотнику
Пантелею немного урезанную версию, с правильно расставленными
акцентами, беспримерной подлости и наглости чиновничьего люда.
Побагровев, сотник спросил: «Имеются ли видаки сего непотребства?»
Участковый подозвал Вахромея, тот как на исповеди выдал расклад:
«писарю триста рублей лично в руки, голове семьсот, и продуктов без
счету. У барыни Галки всё записано!»
Послали казака за заседателем нижней расправы из Челябы,
приехавшим разбирать накопившиеся тяжбы и по счастью — оказавшимся
старинным приятелем сотника. О чем то переговорив между собой,
прямо спросили деревенских, как хотят решить вопрос, по закону, или
по справедливости. Серёге, конечно же, хотелось решить кардинально,
устраивать судебную волокиту не хотелось, поэтому склонялся к
справедливости. А когда ему озвучили, что в этом времени понимали
под справедливостью — твердо решил и впредь все вопросы так
решать.
У заседателя тоже были вопросы к этому писарю, несколько жалоб
от приписных лежало. Руки ещё не дошли. Поэтому Серёге выдали
карт-бланш на меры воздействия в ходе дознания. Оговорив, что
желательно без смертоубийства, сразу по крайней мере. А если потом
помрет — все в руках божьих. Поначалу то он его и не бил, это
потом, когда в ходе допроса тот раскололся по полной и выложил всё
— Серёга опьянел от безнаказанности. Ну и от желания восстановить
справедливость, не откладывая процесс восстановления в долгий
ящик.
Цинизм и коварство махинаторов поражали, в деле оказались ещё
замешаны приказчик из лавки при Айлинском сторожевом посту Яков (он
же Какуж) и некие староверы, жившие под самым боком у деревенских.
На другой стороне реки, по прямой — километров шесть. «Вот это мы
лоханулись!» — Самокритично признал участковый: «Под боком сектанты
живут, интриги плетут и наблюдают, а мы о их существовании — ни
ухом, не рылом!» Древлеправославные эти, в одну дудку с Какужем и
надудели обьятым алчностью писарю с Никодимом о неких странных
поселенцах.