А так как пистолеты считались неточным оружием, то это было
довольно круто. Я только и делал, что повышал свою сноровку как
можно быстрее выхватить свое оружие.
Благодаря регулярным тренировкам я достиг того, что мог
выхватить пистолет с непостижимой, почти незаметной для глаза
быстротой, и на расстоянии восьми шагов расщепить игральную карту,
поставленную на ребро. Потому, что выхватывал оружие привычным
способом, так же, как мальчишка швыряет камешек. В это время я уже
был смертельно опасен, хотя и выглядел как желторотый цыпленок
весеннего выводка.
Меткость у меня была врожденной ( это был семейный дар,
передающийся по наследству) и с годами она становилась еще более
уверенной. Но быстрота извлечения оружия могла быть улучшена, и я
поставил перед собой задачу добиться предела в скорости, возможной
для человека.
Скоро я обнаружил у себя склонность то и дело непроизвольно
тянуться рукой к пистолету. Это могло возникнуть от привычки,
выработанной в результате длительных упражнений. Но точно так же
причиной могло послужить и едва уловимое чувство, о котором я не
задумывался до сих пор, — чувство давнишней, тесной и неизбежной
взаимосвязи между мной и оружием.
Учителя из бывалых казаков не могли нарадоваться моим успехами,
делая по ходу тренировок дельные замечания.
Полковые умельцы, ревнители обычаев, прекрасные наездники и
стрелки, сами постоянно тренировались в быстроте выхватывания
пистолета из кобуры до тех пор, пока на больших пальцах у них не
появлялись ссадины и мозоли, и которые, в глубине своей нервной
системы, настойчиво вырабатывали безусловную привычку заканчивать
любые, даже самые безобидные движения руки на уровне бедра или на
нем самом.
Рука у этих мастеров перестрелок представляла собой нечто
особенное. На ней никогда не носили перчатку, ее никогда не
травмировали и не держали вне поля зрения или в неудобном
положении. При этом ни один выстрел у них никогда не пропадал
даром.
Из-за своего, еще детского развития, я предпочитал заниматься
огнестрельным оружием. Но тренировался и в обращении с холодным,
хотя мне еще и недоставало сил для уверенной работы с пикой и
шашкой. В общем, казачья шашка имела что-то общее в приемах с
пистолетом, так как основной упор тут тоже делался на быстрое
выхватывания оружия из ножен и нанесения смертельного удара. Это
все делалось слитно, одним движением.