Внезапно я заметил, что всадники остановились и, понизив голоса,
переговариваются между собой. Сквозь кусты я даже различал их
темные силуэты, собравшиеся в тесную группу. Этакие персонажи
семейки Адамс. Что могло их заставить так подозрительно
остановиться?
Игра нервов, похожая на кошмарный сон: такие вещи в обычной
жизни не случаются.
Снова раздались какие-то голоса и беседа, похожая на рычание
голодных собак. Похоже, они собрались осмотреть дорогу, в том месте
где мой конь с нее свернул. Хреново!
До меня донеслось звяканье шпор о стальные стремена и тупой стук
о землю сапог спрыгнувшего с седла мужчины. Последовало короткое
молчание, прерванное вскоре громким возбужденным восклицанием. Мое
укрытие явно обнаружено.
Гори оно огнем! Я больше не медлил ни секунды. Сел, поднял и
пришпорил бедного коня и направил его прямо в заросли. С дороги
послышались возгласы, крики, затем выстрелы. Пуля свистнула у
самого уха; задев за ветку, она понеслась дальше со своеобразным
поющим гудением. Выстрелы и близость пролетевшего мимо свинца
возбудили во мне живой и горячий протест, возросший до уровня почти
неуправляемой страсти.
Я добавил щепоть свежего пороха на полку своего пистолета и тоже
выстрелил. Может кого и зацепил, из всадников ломанувших за мной в
заросли. По крайне мере, они остановились. Соскочили с седел и
начали стрелять в ответ. К сожалению, из ружей.
Когда я снова развернул коня, и в тот же миг грохнул роковой
ружейный выстрел. Пуля попала мне в левое предплечье и, как мне
показалось, задела кость, потому что рука сразу безвольно повисла,
выпустив повод. Испуганная лошадь рванулась вперед. Еще одна пуля
просвистела мимо. Затем поворот дороги спас меня от верной гибели.
Быстроногий конь, словно ветер, понес меня с длинного пологого
холма.
Я не спешил обернуться. Я уже знал, чего следует ожидать.
Главной же моей заботой в данную минуту была раненая рука. Я
убедился в том, что кость, к счастью, осталась цела, но сама рана,
нанесенная мягкой свинцовой пулей, достаточно крупного калибра,
была исключительно опасной. Кровь текла из нее струей. Предоставив
лошадь на время самой себе, я оторвал рукав и обмотал его вокруг
раны и с помощью зубов и здоровой руки туго затянул. Затем я
обернулся через плечо назад.
Число моих преследователей заметно прибыло. Всадники подняли
целую тучу пыли на дороге, ведущей вниз с холма. Все новые и новые
кавалеристы, привлеченные стрельбой, выезжали из-за откоса, где
дорога делала поворот. Передовой всадник отстал от меня примерно на
двести метров, а остальные вытянулись за ним в цепочку. С первого
взгляда мне стало ясно, что это прирожденные наездники, скорые на
руку и решительные, с детства привыкшие к седлу и стременам. И
лошади были им под стать — быстрые и выносливые; плохих они просто
не стали бы держать.