— Ты думаешь, — прозвучал беззвучный вопрос урядника, — я не мог
уйти? Мог. У нас с тобой лошади были еще свежие, а до Дуная
оставалось немного, но я остался, так как видел, что ни моим
односумам, ни тем паче Шевелеву на его хромом коне не ускакать от
погони; и я, остался, а ты вот ускакал, но пользы тебе от этого не
вышло никакой.
— Никакой, — согласился я , — лучше бы я остался с вами, смерть
легче, чем то, что я испытываю теперь.
— Верно. Зачем же ты уехал?
— Вы же уговорили меня. Я думал спастись самому, спасти и вас,
вернуться назад с казаками и прогнать татар.
— И ты мог это сделать, если бы не был так непозволительно глуп.
Где были твои глаза, как мог ты попасться в такую дурацкую ловушку?
Если бы ты не послушался голоса этого мерзавца, беглого русского
солдата, ты легко бы нырнуть и уплыть. Стрелять бы они в тебя
вблизи нашего берега и казачьих постов не посмели, чтобы выстрелами
не навлечь на свою голову русских, а догнать и захватить живьем
ночью тоже не могли бы. Лодку же сносило течение реки. Как же ты не
сообразил всего этого и сам добровольно отдался им в руки? Вот за
это тебя и бьет теперь Мурад, и долго и часто будут бить и всячески
унижать. Это тебе будет расплатой за то, что ты сманил нас с собой
и ради своей прихоти повел на верную смерть.
Такой тяжелый сон привел к тому, что утром я никак не мог
проснуться. Веки словно налились свинцом. Так и лежал как бревно
без движения, с бледным, посинелым лицом, какое бывает только у
покойников.
В первую минуту турки подумали, что я ночью умер. Мурад уже
обнажил было кинжал, чтобы по татарскому обычаю срубить гяуру
голову, с тем чтобы впоследствии украсить ею стену мечети, как
вдруг я тяжело вздохнул и полуоткрыл глаза. Татарин, воплощение
зла, подумал, что так я сделал специально.
— Я тебя зарежу, проклятого! — скрежеща зубами, закричал
Мурад.
Такого хама я еще не встречал. Редчайший экземпляр. Клянусь,
убью мерзавца!
— Что ж, пожалуй, режь, — хладнокровно возразил ему я, — только
какая тебе от этого польза? За мою голову тебе не дадут и старого
черствого чурека, а за живого ты можешь получить столько денег,
сколько не только тебе одному, а десяти таким дуракам, как ты,
никогда и не сосчитать. Я очень богат и мои деньги могут достаться
тебе, если не будешь ослом!