— Ага, значит, я правильно помню. Скажи, а насколько можно сократить лётные испытания?
— Так, — сказал глава «Роскосмоса» таким голосом, будто только что догадался об истинной цели звонка. — Хочешь на Каллисто «Россию» отправить.
— Только корабль, — сказал президент.
— Утешил, — предсказуемо, но всё-таки не слишком льстиво засмеялся генеральный. И уже другим голосом осведомился:
— Начистоту?
— Конечно. Мне вранья и так хватает по самое не могу.
— Я против, Саш.
Они были знакомы ещё с институтских времён, вместе играли в одном студенческом театре, хотя и учились на разных курсах (президент был старше) и факультетах. Дружбой их отношения назвать было нельзя. Тем не менее, генеральный директор «Роскосмоса», при всем своем умении лавировать в традиционно сложной политико-экономической повседневности государства российского и вести тонкую закулисную игру, мог иногда себе позволить высказаться главе государства открыто. Даром, что президент только что сам разрешил. Разрешить-то он разрешил, но только дурак воспринимает подобное разрешение, как руководство к действию. Умный поступает ровно наоборот. А вот он взял и поступил мудро — использовал старый добрый товарищеский ресурс доверия.
— Аргументы? Только по возможности коротко, Игорь.
— Ты же инженер, должен понимать. Нельзя запускать в серьёзную эксплуатацию изделие, которое не прошло весь положенный технологический цикл испытаний.
— Понимаю. При этом я также понимаю, что это не абсолютно новое изделие. Его прототипы активно эксплуатируются в космосе уже десять лет.
— Беспилотные прототипы! — воскликнул генеральный директор. — Не говоря уже о том, что размеры, мощность двигателей и реактора у них совсем другие! Это… не знаю… как сравнить беспилотную уменьшенную модель гоночного автомобиля с настоящим болидом.
— Не преувеличивай, — поморщился президент России. — Модель, тоже мне, сравнил… Наши ядерные космические буксиры за десять лет эксплуатации доказали свою полную надёжность. Иначе мы не взялись бы за создание пилотируемого корабля. И я уверен в полном успехе этого проекта. Твои слова, между прочим, не мои. И мы тебе поверили, выделили финансирование.
«Ага, выделили. Спасибо большое. А теперь хотите угробить и корабль, и экипаж. Ради сомнительных политических интересов», — хотел сказать генеральный директор «Роскосмоса». Но не сказал. Откровенность откровенностью, но меру знать надо. И ему эта мера была известна очень хорошо.