— То есть как это — согласись? Они же только этого и ждут. Под всех ложиться, что ли, извини?
— Да не в койку соглашаться, — поморщилась бабушка. — Ты специально дурой прикидываешься, что ли? Не ожидала от тебя. Хотя можно и в койку, если нравится. Ты думаешь, почему я в гостиницу не переехала, у Михаила Яковлевича осталась? Он, как оказалось, вполне ещё ничего. Если расшевелить, конечно, — Елена Александровна окинула довольным взором ошеломлённую внучку и весело рассмеялась. — То-то. Учись, пока я жива.
— С тобой, ба, не соскучишься, — только и сказала Агнешка. — Обалдеть. Давай лучше выпьем.
— Давай, — согласилась Елена Александровна. — За тебя, родная внученька. Чтобы всё у тебя получилось. И космос, и суженый. Могу я правнуков хотеть или как? Имею право!
И с этими словами Елена Александровна лихо опрокинула рюмку водки.
Если говорить о передвижениях, то больше всего Олегу Чернею нравилось на МПК «Россия» летать по ЦКС — Центральному коммуникационному стволу. Или попросту по «коридору», даже без прилагательного «центральный», поскольку других стволов и коридоров на корабле не было.
Шестьдесят четыре метра от стыковочного узла до марс-палубы. Лети в своё удовольствие. Только не забывай вовремя хвататься за леера и широкие удобные скобы — корректировать свой полёт так, чтобы не врезаться головой в поперечную силовую штангу с мигающими на ней датчиками уровня кислорода, влажности и углекислого газа или кожух системы вентиляции. Ничего сложного для опытного космонавта, особенно, если приноровиться.
Олег приноровился. Шесть целых и пятьдесят восемь сотых секунды — личный рекорд. В обычном рабочем режиме — от пятнадцати до восемнадцати.
Обо всем этом он успел сообщить Ивану Сергеевичу Алёхину и Стиву Энзи, которые неспешно летели вслед за ним.
— Очень хорошо, — сказал Энзи по-русски. — Удобно.
Языком он владел прекрасно. Акцент чувствовался, но Олег не впервые летал с американцем и знал, что скоро акцент почти исчезнет. Практика — великое дело. Впрочем, при нужде или желании они спокойно переходили на английский, не ощущая при этом ни малейших неудобств.
— Когда полетим, так не полетаем, — заметил Алёхин. — Прошу прощения за тавтологию, хе-хе. И за банальность заодно. Но мне до сих пор не верится.
— Будем гулять пешком, — сказал Энзи. — Хотел бы я сказать, что как по Маркет-стрит в Сан-Франциско, но не получится.