— Наша борьба с аристо набирает
обороты — мы совершаем все более и более дерзкие вылазки, которые
как круги от падения камней на воду, вызывают все более и более
серьезные последствия! — Шеф седлает любимого конька, и теперь его
не остановить. — Мы все ближе продвигаемся к нашей главной цели —
ослабить Великие Рода, отстранить от власти аристо, которые ведут
страну к катастрофе, и расчистить дорогу для здоровых сил!
Внимаю дежурным словам Ивана
Сергеевича и отчаянно подавляю зевоту. Я разделяю его ненависть к
зажравшимся Великим Родам, но слушать одну и ту же пластинку из
года в год уже надоело. Во мне борются три желания: позавтракать,
поспать и заняться сексом с Миной. Я вспоминаю уроки оперативного
планирования, пытаюсь расставить приоритеты, но постоянно срываюсь
и хочу всего и сразу.
— Александр, пришла пора прощаться с
детством, становиться по-настоящему взрослым и браться за большие
дела! — серые глаза Шефа осуждающе прищурены, он явно понял, что я
привычно витаю в облаках и не слушаю его высокопарные
рассуждения.
— У вас есть конкретный заказ или вы
наставляете меня на путь истинный? — равнодушно спрашиваю я. — Если
второе, то позвольте мне немного отдохнуть после вчерашнего
задания, а чуть позже я выслушаю вас максимально внимательно!
— Это не задание, дорогой мой, а
выпускной экзамен — Испытание, от которого ты не можешь отказаться!
— предельно серьезно произносит Шеф.
Шутки с прибаутками закончились. От
ледяного взгляда Ивана Сергеевича по позвоночнику опускается
холодная волна, и я откидываюсь на спинку кресла, чтобы оказаться
как можно дальше от разящего свинца его глаз. Молчу и жду следующих
слов. Отказаться от задания я в любом случае не могу: единственная
причина, по которой можно покинуть Приют до Испытания — смерть.
Вопрос лишь в том, естественная она будет или рукотворная.
— Рано или поздно любой агент сдает
главный тест на профпригодность в своей жизни — убивает врага, —
обманчиво мягким тоном произносит Шеф. — Или не убивает...
— И тогда убивают его! — я
заканчиваю неоконченную фразу и широко улыбаюсь.
Уроки актерского мастерства я
посещал недаром, сейчас сам Эйзенштейн не распознает во мне лицедея
и не поймет, что за искренней улыбкой и горящими глазами прячется
страх и неуверенность в себе.
— Сашка! — тихо обращается ко мне
Шеф, и на его проникновенный голос отзываются самые тонкие струны
души. — Я же тебя еще восьмилеткой помню! Огромные фиолетовые глаза
в половину исхудалого лица, испуганный волчий взгляд и волчий же
оскал беспризорника...