Делаю подсечку, и мужик валится на крышу. Вскакиваю на ноги и
встречаю второго прямым хуком слева. Он уходит вправо, нарывается
пахом на мое колено и, охая, сгибается пополам. Добиваю снизу в
лицо, охранника подбрасывает высоко вверх, будто он ничего не
весит, а затем недвижимое тело падает в паре метров от меня.
Очухавшись, первый нападает на меня со спины. Я не вижу, а
чувствую это. Верчусь вокруг своей оси и пробиваю ему ребром правой
ладони в шею. Здоровяк охает, выпячивает глаза от удивления и боли,
и его резко отбрасывает в сторону. Он кубарем летит на ржавый
металл, медленно скользит вниз, и по ушам бьет скрежет плохо
смазанных шестеренок.
Оборачиваюсь и вижу еще двоих. Их движения замедлены, а жесты
неестественно плавны. Создается полное впечатление, что мы
находимся под водой. Несколько мгновений парни удивленно таращатся
на тела поверженных товарищей, затем бросаются в атаку, явно
разыгрывая заготовленную и хорошо отрепетированную комбинацию.
Охранники берут меня в клещи и нападают синхронно, но либо они
слишком медлительны, либо я слишком быстр.
Иду им навстречу сквозь ставшим очень густым воздух. Ловлю кулак
левого раскрытой ладонью, другой рукой дергаю его на себя и
пробиваю ногой в солнышко. Мужика разворачивает вокруг своей оси, я
слышу противный хруст в его плечевом суставе, и пространство
оглашает рокочущий вопль. Отпускаю руку страдальца, и его туша с
протяжным грохотом валится на спину.
Второй замирает, затем пятится и смотрит на меня оценивающе и
удивленно одновременно. Улыбаюсь ему и делаю шаг навстречу. В
глазах парня плещется страх. Он разворачивается, явно намереваясь
бежать с поля боя, но в этот момент на крышу запрыгивают еще
несколько мордоворотов. Они облачены в тяжелую армейскую броню.
Мне не одолеть семерых профессионалов стразу, а если у них есть
стволы...
Тьма меня раздери! Два тщательно продуманных плана отступления
рассыпаются прахом, остается лишь третий, такой же
самоубийственный, как и само покушение. Сбрасываю оцепенение,
разворачиваюсь, хватаюсь руками за край вентиляционной шахты и
запрыгиваю на нее неожиданно легко.
Бегу прочь от Тверской настолько быстро, насколько могу. Справа
внизу — Охотный ряд, слева — менее пафосные строения.
Останавливаюсь на краю, едва не потеряв равновесие, и, ведомый
инерцией, прыгаю на крышу. За спиной раздается грохот шагов моих
преследователей и отрывистые распоряжения их командира, разобрать
которые невозможно.