Однажды случилось небывалое – зашел в монастырь мужчина, да еще
какой! Высокий, плечистый – как рыцарь со старинной гравюры, только
еще лучше. На фоне снега его алый плащ колыхался, как кровавое
море. Послушница замерла, а он только глянул на нее – и будто все
увидел: и разлитую воду, и опрокинутую солонку. Но про книги не
узнал –девушка взгляд опустила, он и не догадался. Отправился к
настоятельнице.
Одет он был как священник, да не из простых, но ни манерами, ни
глазами на служителя церкви не походил. Ученый рыцарь – так она его
окрестила. А имя узнала много позже.
Зоя убирала келью матушки и увидела на полке книгу – большую,
старинную, всю в пыли. «Надо», – решила она, – «протереть». Пока
вытирала, прочитала название, открыла, да и забыла обо всем. Книга
была про ведьм, и книга дорогая – с рисунками. С пожелтевших
страниц глядели дивные существа. Вроде, женщины, но таких она
никогда не видела – огромные огненные глаза, развратно распущенные
волосы. Одна из них летела на метле над лесом, и Зоя будто слышала
уханье совы и треск цикад. Другая варила зелья, бросала что-то в
котел. А третья – ох, нет, – стояла, привязанная к столбу. Перед
ней лежали дрова, и платье уже кусали языки пламени. Как это –
гореть у всех на виду?..
Зачитавшись, девушка не услышала шагов. Зашли в келью матушка и
рыцарь.
– Высочайшим повелением…
При звуках его голоса Зоя вздрогнула и уронила книгу.
Настоятельница рассеянно глянула – видно, не до того, – и махнула,
мол, уходи. Но рыцарь смотрел на девушку синими глазами, и
недобрыми были эти глаза.
Уходя, девушка услышала, как он спрашивает:
– Кто такая?
– Послушница, Зоя. Так о чем вы говорили, достопочтенный
Томаш?..
Значит, Томаш. Сенные девки шептались дома, что мужчину можно
приворожить, только если имя его знаешь. Надо, мол, украсть у него
прядь волос, ночью забраться в тихое место, запалить свечу и
произнести заветные слова. «Вечно мне в голову лезет всякая чушь»,
– улыбнулась девушка.
Когда он явился в следующий раз, то не пошел сразу к матушке.
Стоял во дворе, смотрел, как послушница воду несет. А она так о нем
задумалась, о Томаше, что его-то и не заметила – столкнулась и воду
разлила, вот напасть. Попросила прощения, покраснела так, что щеки
будто кипятком ожгло, и заторопилась, но он остановил. Стал
расспрашивать – как живешь, откуда родом, готова ли стать монахиней
– и все оглядывал девушку с головы до ног. Ей почему-то было
неуютно, да она и не знала, как ответить на последний вопрос.
«Готова ли? Если все не так делаю. Выходит, не готова», –
расстроилась Зоя.