— Что?.. — только и сорвалось с его губ.
---------
[1] Разговор идёт на английском, поэтому Михаил применил здесь
известную поговорку на этом языке, в укороченном варианте. В полном
варианте она звучит следующим образом: «Горшок назвал котелок
чёрным.» Означает она, как, думаю, понятно, что-то вроде «Кто бы
говорил?»
Всё также держа руку в воздухе — от шока, не желания — Михаил
бегал глазами по огромной толпе. Добрая сотня человек, при том, всё
мужчины, точно также держали мечи в воздухе и орали что-то
нечленораздельное. Впрочем, это и вовсе могли быть не слова, а
какие-то восклики.
Одеты они были будто вытащенные из прошлого, но, особенно, в
глаза бросались накидки, скрепленные золотыми брошами на груди и
странные, остроконечные колпаки. Кроме того, то тут, то там,
попадались священники в сутанах и с митрами на головах. Они, в
светлых одеждах, раздельно выделялись на фоне одетых в темные тона
мужчин.
«Допился» — подумал Михаил, медленно опуская руку с мечом. Он-то
пил не особенно часто, так, порой, когда настроение было скверное
или было что отпраздновать. Сегодняшний день выдался непривычно
«алкогольным» для него. Сначала виски в пабе, а потом бренди у
Джима. В общем, он явно превысил свою месячную норму, а потому не
особенно удивился такому реалистичному бреду, когда чуть отошел от
первоначального шока.
Что, кстати, странно — в данный момент он чувствовал себя много
менее пьяным, чем буквально пять минут назад. Но, опять же, он не
спившийся сомелье, чтобы разбираться во всём этом.
Мозг, пришедший в относительную норму, стал анализировать
ситуацию, пусть и не настоящую. По всему, а точнее по колпакам,
выходило, что, в данный момент, он стоит перед английским
витенагемотом, советом мудрейших (в число которых,
очевидно, входили только аристократия, военная знать, да
духовенство).
Ну, наверное, это не так уж и удивительно, что его бред напрямую
связан с эпохой, которой Михаил посвятил последние несколько лет
своей жизни.
Пока же он размышлял, крики поутихли, да и мечи отправились
обратно в ножны, а к Скворцову подошёл, одетый в обшитую золотом
сутане, священник.
— Мой король. — сухо произнес он, чуть склонив голову. —
Позвольте произнести слово.
Ну вот и окончательное подтверждение, что всё это просто бред.
Нет, дело тут даже не в том, что Скворцова назвали королем, которым
он никогда не был и не будет. Суть была в том что священник сказал,
а в том, как он это сделал. Это был странный язык. По звучанию он
напоминал чем-то немецкий, чем-то латынь, но с вкраплением слов,
похожих на английские [1]. Можно, вполне логично, предположить, что
раз он находиться на собрании