— Бабушке сказать про шахматы? — мой друг
недоумевал.
— Да. Мой домашний телефон помнишь?
Серёга кивнул. Профессора и Лену уже усадили на заднее
сидение.
— Бодров, в машину. Тебе особое приглашение нужно? Или тебе
по-другому объяснить? Наручников захотел?
***
Я понял, что наши мытарства ещё не закончились, а вполне
возможно, что они только начинаются.
Откуда мне было знать, что трапа корабля, пришвартованного к
причалу,к нашему приходу появятся кгбшники?
Если бы знал, то попросил бы отвезти в гостиницу или больницу.
Лене и профессору нужно было оклематься. Прийти в себя.
Теперь я смотрел на Лену, натянувшую на голову рыбацкий капюшон.
Её глазы будто впали. А лицо постарело. Она напоминала знаменитую
Старуха в черном балахоне и с тупой косой в руках.
Конечно, это была игра света. Но в моя усталость рисовала в
сознании именно такие картины.
Я заметил, что водитель внимательно наблюдает за нами в заднее
зеркало. Он, видимо, ожидал, что мы станем передавать друг другу
сигналы или переговариваться.
Он наверняка офицер. Судя по возрасту – скорее всего младший
лейтенант. А это значит, что он получил хорошее образование,
возможно одно из лучших в стране. Меня злил тот, факт, что он
совершенно не видел или не желал видеть шокового состояния
задержанных.
Он обязан был быть психологом. Это его профессия. Но если
сотрудник КГБ и оценил тяжелое физическое и психическое состояние
спасенных, то никак этого не показал.
Наоборот. Складывалось впечатление, что он желает усилить
давление.
Мы въехали во внутренний двор здания КГБ через высокие черные
ворота с острыми коваными пиками в виде наконечников стрел и
копий.
Нас повели по коридору, при этом никто не удосужился помочь
профессору. Он немного протрезвел от понимания того, куда мы
приехали. Но все еще не набрался сил и его сильно заносило то
вперед, то вбок.
Я поддерживал его, нас периодически качало вместе. Могло
создаться впечатление, что мы оба пьяны. Дошло до того, что
уставшая Лена попыталась поддержать профессора с другой
стороны.
Сопровождающие нас сотрудники гаркнули на нее. Но она не придала
значения и продолажала и подпирать Ниязова.
Сначала нас завели в очень узкий кабинет, в котором стоял
железный сейф из толстого листового материала, окрашены в черный,
деревянный стол, штатив с фотоаппаратом и перекладина с белым
ватманом, видимо, служившая фоном для фотографирования.