Приду в ставку голодный и нищий, как заяц. В мешке — сушёная
оленина, соль да такие же сушёные ягоды. Майа наказала мне их не
жрать, а засыпать в чай, так полезнее.
А, ну и ячменную муку — вполне можно оставить в мешке. Всё-таки
зайцы отправили сына на заработки, могли подсуетиться со
сборами.
Запах болота никак не хотел исчезать. Наверное, руки мои тоже
были в лягушачьей крови. К болотцу, что ли, сходить? А если оттуда
дюжина таких вот лягух вылезет?
Нет уж, буду мыть нож и руки водкой. Вот бы увидали Ойгон с
Майманом! Вот бы взвыли от огорчения!
Водки мне с собой дали самой хорошей, крепкой, двойной
перегонки. Правда, вышло от силы градусов двадцать, я
попробовал.
Потыкал напоследок носком сапога лягушку — нет, не демон. И
решил, что на ночёвку надо бы перебраться поглубже в лес. Туда, где
растут здоровые кедры и сосны, а не всякая чёрная падаль.
Ну его, это болото. Сейчас потушу костёр, соберу вещи и...
И тут я вспомнил про Шасти. И обратно пошёл тихонечко,
маскируясь за кустами.
Интересно, услыхала она мою возню с лягушкой? Если услыхала —
вся моя комедия зря.
Но, подкравшись поближе, я вдруг заметил против света тёмную
человеческую фигуру. Небольшецкую. Если надеть на Шасти куртку
пообъёмнее — что-то типа того и выйдет.
Попалась, красавица неболотная! Вот как я одним ударом двух
лягушек поймал! И зелёную, и жену! И даже безо всякой стрелы.
Только прут потерял. Жалко.
Ну, ничего, я злой, я и ладошкой сейчас кому-то поддам по
мягкому месту. За обеих лягух — за глупую, и за зелёную!
Шасти, — я был уверен, что это она, — наклонилась над моим
заплечным мешком и что-то искала там.
Потом по лесу понёсся умопомрачительный запах — девчонка
вытащила подкопчённую кровяную колбасу. И тут же я услышал
подозрительные звуки! Она чавкала! Лопала мою колбаску!
Изголодалась, жёнушка? Ну, держись! Это я ещё мало злой был! Ну,
надо же, ещё и колбасу у меня ворует!
— У-у! — Ещё пара неслышных шагов, и я с вурдулачьим воем
выскочил на полянку.
Шасти обернулась, крепко сжимая в руках колбасу.
И я увидел, что это не Шасти, а незнакомый парень! Повыше меня,
крепкий, темноволосый. Заглатывающий мою колбаску так, что его
небольшецкий кадык ходуном ходил на горле!
— Стоять, мелкая обманщица! — выдохнул я фразу, заготовленную не
для него.
Парень от удивления подавился колбасой так, что на глазах
выступили слёзы, но всё равно проглотил последний кусок и даже
пальцы облизал.